Избранная
Шрифт:
Я прищурилась. — Я лишь хочу выяснить, кто убил Верити. Поверь мне — в ее комнате не оказалось никакого подписанного признания.
Люк отломил небольшой кусочек пирога и указал вилкой на меня. — Зло. Если ты и дальше будешь искать, то точно найдешь его. Это будет такое большое Зло, что девочка как ты просто не справится с ним.
Девочка как я? Я сильно противилась желанию спросить его, что он имеет в виду. — Мне нужно позаботиться и о других столах.
Кипя от гнева, я вытирала столы, приносила счета, наливала кофе и забирала чаевые.
— Проваливай, пока Колин тебя не увидел, — сказала я, когда вновь встала за стойку.
— Понятия не имею, что делает для тебя этот Куджо, но он не причинит вреда. Ты слушаешься его?
— Почему все считают, что он может мне указывать, что я должна делать? — я тёрла засохшее пятно от кетчупа с большей силой, чем было нужно.
— Потому что ты позволяешь ему это. Ты пойдешь на вечеринку?
— Она сказала… — я поджала губы.
— И ты прежде делала то, что она сказала? Ты не сделала ничего из того, что я просил тебя, с того самого момента как мы повстречались.
— Она моя мама. — На кухне вновь зазвенел колокольчик Тима.
— Не разбив яйца, яичницу не приготовить, — произнес Люк и откусил еще кусочек пирога.
— Да, класс. Я всегда именно та, кому приходится убирать весь свинарник за другими.
Он пожал плечами. — Я считаю, ты должна принять решение. И дальше всё держать в порядке — или получить то, чего ты хочешь. Ты не можешь получить и то, и другое.
Я принесла заказ из кухни. Когда я оглянулась, Люк уже исчез, а под пустой кружкой лежала двадцатка.
После работы я свернулась в постели и вновь посмотрела на снежный шар. Знал ли Люк, что именно это было тем, что я стащила? Знала ли это Евангелина? Возможно, она приказала ему следить за мной. Это просто немыслимо, чтобы кто-то интересовался таким пёстрым хламом. Арлекин сидел как пьяный, прислонившись к фонарному столбу. Он сидел на полуоткрытом сундуке, который был битком набит золотыми монетами и ярко разукрашенными драгоценными камнями. Один единственный рубин прижался к латунному шарниру сундучка.
И всё же там должен быть снег или нет? Верити спрятала его подальше шутки ради, или же она хотела на что-то намекнуть. Я попыталась открутить стеклянный шарик от подставки, но он не двигался. Я безуспешно пыталась их разъединить. Вращала снежный шар и рассматривала каждый сантиметр нижней части в поисках какой-нибудь затычки, но шар был полностью запечатан. Должен был быть какой-то выход, как докопаться до внутренностей шара, но при всём моём желании я ничего не смогла придумать.
Мой мобильный зазвонил в то время, пока я всё ещё вертела снежный шар.
— Ну? — тут же спросила Лена. — Ты придешь или как?
— Я не могу. Мама на грани истерики.
— Но мы ведь уже в двенадцатом классе! Ты должна прийти!
Я расстроено опустилась на кровать.
— Не парься ты о ней, — произнесла Лена.
— Она практически посадила меня под домашний арест. — Я бросила взгляд на грузовик Колина за окном. — Мне еще повезло, что я не должна носить электронные кандалы.
— Так же тяжело может будет и в футбольный сезон, — согласилась Лена, — Тогда сделай как и все голливудские звёзды, сбеги из дома.
Я дальше трясла снежный шар, и мне показалось, что сундук с сокровищами сдвинулся, как если бы один из драгоценных камней оторвался от цепочки. — Что? Я не могу так сделать!
— Пойдём! — настаивала она, — Ты заслужила право немного повеселиться.
Я была совершенно уверена, что вечеринка у Макаллистеров это не совсем то веселье, которое мне по вкусу. Еще полгода назад, возможно, так оно и было, — но не теперь.
— Время оторваться, Мо, — ругалась Лена. Эта фраза заставила вспыхнуть что-то в глубине моего сознания. Люк. Разбить пару яиц, так он сказал. Или?
— Я должна сейчас повесить трубку.
— Но ты же придешь, так ведь?
Это единственный раз, когда я повела себя импульсивно.
— Да. Ты сможешь меня забрать? Только поздно, когда моя мама уже будет спать? — И когда мой телохранитель поедет домой ночевать?
— Конечно!
Ее голос звучал восторженно и одновременно озадачено.
— Тогда, увидимся. — Волнение в моем голосе было настоящим, но оно не имело никакого отношения к вечеринке.
Я спрыгнула с кровати и засеменила вниз по лестнице. У меня было мало времени, до того, как моя мама вернется из закусочной. И я совершенно не желала объяснять, что я задумала сделать.
На кухне я обеими руками подняла снежный шар вверх и со всей силы ударила им о край раковины.
Ничего не произошло.
Я попробовала еще раз, два резких удара. В награду за мои старания я оставила маленькую вмятину на гладком стекле и одну огромную на эмалированной поверхности раковины. Класс. Мне нужно нечто более твердое — что-то, на что мама не обратит внимание, когда ей понадобится что-то приготовить.
Порожки. Я выбежала через веранду на улицу и подбежала к бордюру. Крепко схватилась за шар и с размаху швырнула его на землю.
Сила удара отголоском чувствовалась в руках. Это было странно приятное ощущение, но стекло по-прежнему было целым.
— Ну, давай же! — пыхтела я, замахиваясь снова и снова. — Ну… давай…
Я никогда не была тем, кто что-то ломает. Я и пискнуть боялась лишний раз, старалась не делать много шума. Я была такая порядочная девочка, точно как и говорил Люк, и куда это меня привело? Совершенно очевидно было лишь то, что я оставалась дочерью Джека Фицджеральда. То, что я было порядочной, еще не делало его таковым. Это не помогло Верити выжить. Это не помогло бы мне отправиться в Нью-Йорк, где я могла бы всё начать с чистого листа. Быть порядочной девочкой еще, черт возьми, ни разу не пошло мне на пользу.