Избранница богов
Шрифт:
В ответном взгляде она увидела вызов.
На этот раз Амия прочла без запинки:
— «Пусть поэтому он стремится к девушке, узнав, что она благородного происхождения, имеет мать и отца, младше его не меньше чем на три года; рождена в достойной, богатой, окруженной друзьями семье, любимой родичами и изобилующей родичами; насчитывает много друзей со стороны матери и отца; наделена красотой, добрым нравом и счастливыми признаками; имеет не слишком маленькие, не слишком большие и неиспорченные зубы, ногти, уши, волосы, глаза, грудь
Второй рисунок был откровенен и однозначен. Большинство юных девственниц отвернулись бы, увидев его. Но не Амия.
Две женщины и мужчина, сидя на ковре, предавались любовным утехам. Одна из женщин сидела чуть поодаль совокупляющейся пары. Похоже, она давала им советы. Вторая женщина, с чувственным лицом и распущенными волосами, сидела, обняв бедрами талию пронзившего ее своим членом мужчины.
1 Цитата из Камасутры в переводе А. Я. Сыркина, раздел третий, часть первая, глава двадцать третья.
— Читай!
— «Другую жену берут, когда первая жена глупа, дурного нрава, несчастлива, не рожает детей, рожает одних лишь девочек или когда муж непостоянен. Пусть поэтому она с самого начала стремится избежать этого, выказывая преданность, добрый нрав и ум. Если же она не рожает детей, то пусть сама побуждает его взять другую жену. И, будучи замещена другою, пусть по мере сил старается доставить новой жене высшее положение по сравнению с собой. При ее приближении пусть обращается с нею, как с сестрой»1.
Вторая миниатюра иллюстрировала этот отрывок. Амия перевела взгляд на Три–Глаза, приведя последнюю в замешательство.
— Я стараюсь научить тебя всему, что ты должна узнать до того, как начать жить жизнью женщины. Это нелегко…
— Ты хочешь выдать меня замуж?
— Нет. Не то чтобы…
— Это принц попросил тебя обучить меня?
— Нет. Я так решила сама, и очень давно, когда ты была еще маленькой девочкой, не способной вытянуть ведро воды из колодца.
— Почему меня?
— Потому что ты — единственная в своем роде. Потому что ты не должна была родиться в этой касте.
— Кем же тогда я была в предыдущей жизни?
— Точно я не знаю. Кем–то важным. Мужчиной или женщиной, которые своими деяниями разгневали богов. Я пробовала узнать, в чьем облике и когда ты рождалась, но у меня ничего не вышло. Да и не стоит пытаться узнать, что с тобой было когда–то. Карма — единственное, о чем следует думать. Постарайся улучшить ее в этой жизни.
Цитата из Камасутры в переводе А. Я. Сыркина, раздел четвертый, часть вторая, глава тридцать четвертая.
Три–Глаза понимала: скоро наступит день, когда им с Амией придется расстаться. Она взяла из кучки отложенных заранее свитков следующий пергамент. Процесс инициации продолжался.
Безостановочно.
Церемония бракосочетания состоялась в малопосещаемом крыле храма
Хирал и Мишель вернулись во дворец после традиционной праздничной трапезы, которую разделили с несколькими ближайшими друзьями, и уединились в комнате, украшенной цветами.
Дхама смотрел, как они уходят рука об руку, и думал: «До чего все–таки странные у индусов традиции!» На этот раз Хирал и Мишель будут спать не на кровати, а на циновках — они решили соблюсти все древнейшие свадебные обычаи. В течение трех ночей они будут лежать рядышком, не прикасаясь друг к другу.
Дхама развернул свою циновку в коридоре, ведущем к спальне друзей, вынул из ножен сабли и положил их на пол на расстоянии вытянутой руки. Потом лег и стал слушать ночь.
Он будет охранять их любовь…
Глава 31
Первое воплощение богини — Дурга Неприступная — вместе с оскалившим пасть хищником охраняли это мрачное место. Ее изваяние было установлено у входа в Черный храм, расположенный на расстоянии дневного конного перехода от Калькутты.
Саджилис смиренно склонилась перед статуей. Жрецы секты ждали, пока она закончит говорить с Дургой, после чего пригласили ее в святилище.
Массивная дверь служила входом в огромное брюхо храма. В темноте, на высоте, которую Саджилис не могла определить, тускло тлел огонек. Жрецы повели ее к этому источнику света. Оказалось, что это — масляная лампа, подвешенная на металлической цепи. Мало–помалу глаза принцессы привыкли к темноте, и она увидела второе воплощение Дурги — Чамунду.
У нее было несколько пар рук, одета она была в шкуру, на шее болтались бусы из человеческих черепов. Саджилис знала, что богиня обрела такой облик, убив двух демонов — Чанду и Мунду. Мужчины и женщины стояли у подножия статуи, читая молитвы на непонятном для нее языке.
Принцесса Хайдарабада ожидала, что ее возведут в сан здесь, перед лицом богини, но провожатые попросили ее пройти вглубь храма. Она повиновалась и оказалась перед третьим воплощением Дурги, самым страшным.
Это была Кали, или, скорее, Бхадракали — многорукая богиня, танцевавшая на безжизненном теле, высунув язык и потрясая оружием.
Саджилис поняла, что они прибыли в нужное место — жрецы впали в гипнотический транс, они что–то бормотали, ударяя себя рукой в грудь. Она проделала путь от Хайдарабада до Калькутты, а потом — до храма Калигхат, где наследники тхагов признали ее своей властительницей и вот теперь привели в тайное святилище, высеченное в обрывистом утесе в сердце болот Бихара.
Тхаги собирались здесь с тех пор, как англичане объявили им настоящую войну. Секта теперь насчитывала всего несколько сотен членов. Прислужники англичан преследовали их неустанно.