Избранница герцога

Джеймс Элоиза

— Конечно, ты выйдешь за меня. Я прощаю тебя, Элинор.

Она энергично помотала головой:

— Я не выйду за тебя.

— Она не нуждается в твоем прощении, — процедил Леопольд сквозь зубы. — Ты сам должен валяться у нее в ногах, умоляя о прощении.

— Я уже простил ее, — сказал Гидеон, — а теперь я должен стать защитником ее чести! — Раздался звук пощечины. — Назовите ваших секундантов, — потребовал Гидеон.

— Да ради Бога! — отозвался Вильерс, отходя к балконному

окну.

Он дрался на дуэли четыре раза и проиграл лишь один раз, получив довольно тяжелую рану. После этого он поклялся никогда больше не драться на шпагах. И ему никогда не приходилось убивать, три другие дуэли закончились легкими ранениями его противников. У него не было никакого желания приниматься за старое.

— Я бы не хотел убить вас, — произнес он после паузы.

— У вас и не получится, потому что правда на моей стороне, — сказал Гидеон.

— Эстли, разве не вы ставили на голосование в палате лордов вопрос о запрете дуэлей? Вы громче всех кричали об этом. Ответьте мне, вам хотя бы известно, как надо держать шпагу?

— Разумеется. Я брал уроки фехтования, как положено любому человеку благородного сословия. Может быть, я должен оскорбить вас пощечиной еще раз, чтобы вы наконец согласились? — Он побледнел от гнева.

— Не нужно, — ответил Вильерс, — я согласен драться, но без секундантов.

— Почему?

— Не хочу приплетать сюда третьих лиц. Репутация Элинор может серьезно пострадать от этого. И вы не сможете ей помочь, потому что она не желает выходить за вас.

— Ты не сможешь выйти за него вместо меня! — заявил Эстли, переводя растерянный взгляд на Элинор.

— Но он и не просил меня об этом, — спокойно ответила она.

Леопольд невольно посочувствовал Эстли в этот момент.

Элинор осторожно взяла Эстли за руку.

— Он женится на Лизетт, успокойся, Бога ради, — сказала Элинор, — он не может жениться на мне, поскольку обручен с ней.

— В таком случае, что он делает в твоей спальне? — спросил Гидеон.

— Такой уж я негодный и бессовестный бастард, — ответил Вильерс.

— Именно так я вас себе и представлял, — отозвался Эстли. — А теперь взгляните мне в глаза и подтвердите, что женитесь на Лизетт!

Элинор вмешалась, опасаясь, что он опять наговорит лишнего.

— Да, он женится, — сказала она. — Лизетт доказала, что может быть лучшей матерью его детям, чем я. Он переспал со мной, как ты, и теперь женится на другой, как ты тогда!

Эстли попробовал возразить, но Элинор подняла руку, призывая всех к молчанию.

— Ни один из вас пока этого не понимает, но я достойна лучшего, чем любой из вас. Я заслуживаю человека, который поймет, что я именно та женщина, которая ему нужна. Который не будет смотреть на меня как на игрушку для постели. Который будет видеть во мне жену и мать!

Леопольд почувствовал, что ее слова, словно ломом, ударили по его хребту. Он никогда и ни в коей мере не желал обидеть ее, повредить ей. Но в итоге он видел теперь слезы в ее глазах.

— Я заслуживаю лучшего, — произнесла Элинор, охваченная яростью.

— Я верю, что ты можешь быть прекрасной матерью, — сказал Эстли.

— Нет, ты в это не веришь, — отрезала Элинор.

— А я утверждаю, что верю!

— Ты хочешь жениться на мне, потому что считаешь, что совершил ошибку. Но любовь — это совсем иное чувство. Мы давно потеряли друг друга, мой дорогой Гидеон. И я думаю, что любил ты как раз Аду. Да, ты любил ее!

Эстли судорожно сглотнул.

— Я… — начал он и умолк.

— Ты любил ее и скоро поймешь это, и тебе нужно с честью выдержать срок траура.

— Да, но если ты не хочешь выходить ни за одного из нас…

— О, только не пугай меня, не говори, что я могу остаться старой девой. Я выйду за обычного человека, не за герцога. А теперь, с вашего разрешения, я покину вас.

Элинор ушла.

Леопольд принялся натягивать рубашку.

— Я немедленно отправляюсь в Лондон, — сказал он, чувствуя, что очень устал.

— Нет, вы не уедете.

— Бога ради, остыньте, Эстли. Она же сказала, что не хочет выходить ни за одного из нас.

— Вы глупец, — сказал Эстли.

Леопольд усмехнулся:

— Может быть, вы хотите, чтобы я дал вам пощечину? Может быть, нам просто помахать кулаками, как это в ходу у простонародья? Я как-то утратил веру в спасительную силу дуэлей.

Новая неожиданная оплеуха, заставила его запрокинуть голову и заскрипеть зубами.

— В чем дело, Эстли? Это уже вторая оплеуха кряду.

— Дело в том, что я люблю ее, — ответил Эстли. — Когда-то я повел себя как юный подонок, бросив ее. И возможно, она права, когда говорит, что теперь уже слишком поздно. Но она не может быть безразлична мне, а вы… вы растравляете ее старую рану. Вы использовали ее и отвергли. И я убью вас!

Впервые Леопольд ощутил что-то близкое к тревоге.

— У вас это не получится, — парировал он.

— Получится, — сказал Эстли. — Потому что Бог на моей стороне. Да, я обесчестил Элинор, но теперь я твердо намерен постоять за ее честь, отомстить за нее. Вы разбили ее сердце. Она любит вас, на меня она никогда не смотрела такими потерянными глазами, даже когда я сказал, что оставляю ее. Мой Бог, я никогда не видел смысла в дуэлях, но теперь думаю по-другому…