Избранница горца
Шрифт:
Свободно, Господи, свободно ходил некоторое время! Кейон слышал, как шуршит трава под ногами, наслаждался ветром, Дующим в лицо.
Бывали дни, когда он думал, что отдал бы правую руку за один глоток воздуха, наполненного дымом торфяного костра с примесью аромата охапки вереска, или за несколько вдохов соленого бриза на диком побережье Шотландии. Или за возможность растянуться на спине на вершине горы, так близко к Небесам, как это возможно только в шотландских нагорьях, и наблюдать, как сумерки поглощают небо, как алый багрянец заката сменяется черным бархатом ночного покрывала, расшитого бриллиантами звезд.
Кейон не видел родной Шотландии уже одиннадцать
И хотя Лукан несколько раз дарил ему свободу в обмен на помощь со сложными заклятиями — все это время ублюдок проводил на искусно защищенной земле, так что Кейон не мог до него дотронуться, — последнее освобождение произошло более ста двадцати лет назад и, как всегда, было мучительно коротким. Спустя некоторое время магия Темного Стекла всегда забирала Кейона, несмотря на сопротивление. Не важно было, как далеко и как быстро он убегал, не важно, какими друидскими оберегами пытался защитить себя, спустя какое-то время — и это никогда не были равные промежутки, однажды целый день, в другой раз всего час — он просто исчезал из того места, где находился, и вновь оказывался в своей тюрьме.
Вчера ночью ему понадобилось время, чтобы выследить Романа, и, поскольку он волновался о том, что зеркало в любой миг может потребовать его назад, Кейон сосредоточился только на задании. Он не сомневался в том, что скоро здесь появится другой человек Лукана. А потом еще один, и еще, и так до бесконечности, пока зеркало не вернется к Лукану, а следы преступлений и все, кто его видел, не будут уничтожены.
Так люди его типа — люди магии, белой и черной, те, кто практиковал draiodheacht, — скрывали от мира великие Реликвии. Кейон поступал так, потому что обычных людей не должно беспокоить существование таких вещей. Лукан — потому что существовало слишком много других колдунов (тщательно скрывавшихся от своих собратьев), которые ни перед чем бы не остановились, чтобы украсть скрытую и опасную Темную Реликвию. В отличие от того, во что верил мир, племя ведьм и колдунов процветало.
Друиды клана Келтаров использовали сложное заклятие памяти, чтобы, не причиняя вреда, стирать запретное знание из памяти любого человека.
Но Лукану было проще убить: минимум затрат, максимум удовольствия и прибыли. Лукан преуспел в магии жизни и смерти. Так было всегда.
Кейон мрачно улыбнулся. Любой, вставший на пути Лукана, мог быть уничтожен, а та женщина встала на его пути. Ей грозила смертельная опасность, и ей нечего было даже надеяться выжить.
При мысли о ней Кейон одновременно расслабился и подобрался. Горячая, уверенная, храбрая, она была просто потрясающей. Короткие блестящие черные кудряшки обрамляли тонкое личико в форме сердечка. А еще у нее была идеальная, пышная, соблазнительная круглая грудь. И восхитительная попка. Кейон внимательно рассмотрел каждый изгиб, обтянутый ее синими джинсами и персиковым свитером. Он даже заметил над поясом джинсов край ее трусиков — которые прикрывали лишь маленькую часть соблазнительного зада и выглядели так, словно сшиты из пары ленточек. Оранжевая кружевная ленточка была украшена ярко-розовой бабочкой, и выглядело это так, словно трусики специально шили для того, чтобы они выглядывали из-под пояса и дразнили мужчин. « Мужнины этого века должны иметь невероятное самообладание, — думал Кейон, не отрывая глаз от кусочка тонкой прозрачной ткани над двумя аппетитными полушариями, — или
Кейон предполагал, что она постарается убедить себя в том, что вчера вечером ничего не произошло. В тех редких случаях, когда его видели непосвященные, они находили любые отговорки, которые помогли бы им отрицать саму возможность его существования.
Он же, наоборот, снова и снова вспоминал вчерашний вечер буквально по секундам и убеждал себя в том, что это действительно произошло.
Эта девушка прикоснулась к нему. Ее тяжелые круглые груди прижимались к его спине, соски были твердыми. И она лизнулаего.
Словно жаждала ощутить соль с его кожи на кончике своего языка.
Его член моментально встал, яички дернулись, и Кейон чуть не пролил семя в тот же миг, когда она коснулась его.
Когда она прижималась к его телу, с ним случилось то, чего раньше никогда не бывало: словно удар молнии пронзил его до глубины души. Кейону пришлось собрать все силы, чтобы заставить себя освободить свои волосы из ее рук. Пришлось собрать всю волю, чтобы не обернуться, не повалить девушку на пол, не раздвинуть ее ноги и не получить удовольствие. Ему хотелось погрузиться в нее и оставаться в ней, пока Темная Магия не вырвет его из ее тела.
Но нэй, он не позволит ее жизни угаснуть, как огоньку свечи, пойманному свирепым ураганом. Она нужна ему.
— Двадцать два дня, — пробормотал Кейон.
После тысячи лет тюрьмы его месть зависела от смешного количества дней.
Джессика Сент-Джеймс еще не знала этого, но она поможет ему получить эти дни в свое распоряжение.
Если не по своей воле, то под воздействием всех Темных Искусств, которые ему известны.
А ему известно многое.
Кейон изучал черную магию. И преуспел.
Лукан был не единственным, кому нужно Темное Стекло.
4
Замок Келтар — Шотландия
— Ты ни за что в это не поверишь, Драстен, — сказал — Дэйгис МакКелтар, глядя, как его брат-близнец, который был старше его на три минуты, меряет шагами библиотеку замка.
— После всего, что я видел, не думаю, что меня можно чем-нибудь удивить, брат, но попробуй, — сухо ответил Драстен.
Он подошел к изысканному бару из красного дерева и налил себе стакан виски «Макаллан».
Дэйгис, державший в руках потертый том в кожаном переплете, пролистал еще несколько страниц, отложил его и вытянул ноги, закидывая руки за голову. За высокими окнами, в обрамлении тяжелых бархатных штор, к кобальтово-синему цвету добавился лиловый, и Дэйгис замер на миг, наслаждаясь красотой еще одного заката в горах. А затем продолжил:
— Помнишь, мы думали, что Кейон МакКелтар — это всего лишь миф?
— Айе, — ответил Драстен, присоединяясь к брату у камина. — Легендарный и ужасный Кейон, единственный предок Келтаров, который по собственной воле посвятил себя Темным Искусствам…
— Не единственный, брат. Я тоже, — мягко поправил Дэйгис. Драстен нахмурился.
— Нэй, ты поступил так ради любви, а это совершенно иное. Кейон же сделал это исключительно из неутолимой жажды власти.
— Быть может. А может быть, и нет. — Улыбка Дэйгиса стала циничной. — Я не знаю, что через тысячу лет скажут обо мне наши потомки. — Он указал рукой на книгу. — Это один из дневников Кейона МакКелтара.