Избранница Торкела

Ховард Мишель

— Срежьте с нее эти тряпки, — скомандовал Маку, когда они перенесли Фэй на другую кровать после того, как дошли до медицинского центра корабля.

На этой кровати под белыми простынями были расположены датчики для наблюдения за жизненными показателями пациента. Простыни вскоре стали коричневыми от засохшей и свежей крови, корочкой покрывающей его Избранницу.

Помощник в белом комбинезоне использовал крошечные ножнички, чтобы удалить незначительные остатки того, что было на Фэй. Проклятия разнеслись по всей комнате, когда ее тело было обнажено. Торкел

зарычал и подошел поближе, не в силах блокировать свою реакцию при виде следов на ее теле.

Один из аппаратов громко зазвенел, над головой замелькали сигналы.

— Что случилось? — пересилив себя, спросил Торкел, когда медицинский персонал заметался вокруг Фэй.

Его друг проигнорировал вопрос, его движения были точными и быстрыми, когда он провел сканером над телом Фэй. Еще раз пробормотав проклятие, Маку переключился на нейтрализатор, чтобы справиться с синяками на коже. Не было ни единого дюйма тела Фэй, не покрытого темными и яркими синяками. Некоторые старые, некоторые новые. Торкел подошел к изголовью кровати и легко коснулся ее волос. Текстура была шершавой, с комками, это были вовсе не каштановые волны, которые он помнил.

Сигнализация зазвенела громче, и на этот раз вращающийся свет над кроватью превратился из белого в красный. Пульс Торкела ускорился. Он вглядывался в лицо Маку, но доктор не поднимал головы. Он полностью сконцентрировался на Фэй.

— Дай мне шприц. — Когда помощник двинулся слишком медленно, Маку завопил. — Быстрее, черт побери!

Спустя мгновение серебристое устройство легло в его руки, обтянутые перчатками, и он уколол Фэй в шею. Торкел побледнел.

— Давай, давай, — бормотал Маку, уставившись на бледное лицо Фэй.

Торкел затаил дыхание, не зная, чего ожидать, но понимая, что жизнь его Избранницы зависит от реакции, ожидаемой доктором.

Красный огонь погас.

— Хорошо.

Маку взял ее правую руку. Крик Фэй испугал всех, когда она выгнулась на кровати. Медики пытались удержать ее тело, уложить назад на испачканные простыни.

— Ублюдки, — прорычал Маку.

Торкел напрягся.

— Что с ней не так?

— Было бы легче, если бы ты спросил меня, что с ней так. — Маку лихорадочно продолжал работать над Фэй.

В какой-то момент ему пришлось остановиться и использовать свое предплечье, чтобы вытереть пот со лба. Маку посмотрел на Торкела, и в его голубых глазах не было ничего, кроме гнева.

— Садись на кровать и держи ее.

— Что? — Торкел дернулся.

Доктор Маку указал на пальцы Торкела, массирующие часть ее предплечья. Единственное место, не испещренное порезами и ушибами.

— Она расслабляется под твоим прикосновением.

Торкел отдернул руку. Очень жаль. Она была злобной женщиной, которая продала его и его команду. И для чего. Чтобы очутиться в таком положении — стать рабыней на одном из аукционов, которые Торкел пытался уничтожить.

— Торкел, это приказ, если ты не хочешь, чтобы эта женщина умерла — а я обещаю, что тогда так и случится, если судить по ее жизненным показателям.

Торкел не шевельнулся.

Ему было все равно. Фэй заслужила все, что получила. Его взгляд скользнул по ее обнаженному телу. Ее кожа все еще была слишком чувствительной для одежды. Не было ни одного места, которое не было бы отмечено сочащимися язвами и глубокими рваными ранами. Правая рука Фэй покоилась на животе, куда Маку поместил ее после обертывания в гелевый гипс.

Нет.

Она этого не заслужила. Ни одна женщина не заслуживает того, чтобы ее сломали. Торкел осторожно, стараясь не задеть раны, залез в кровать. Он лег на спину и аккуратно переложил Фэй себе на грудь. Она немедленно свернулась в клубочек, ее голова уткнулась ему под подбородок. Маку оказался прав. Когда она угнездилась, рваные вдохи, вырывающиеся из ее груди, замедлились. Мониторы на заднем плане теперь выдавали устойчивый ритм.

— Хорошо. — Маку наклонил голову и вернулся к работе по латанию Фэй. К лечению женщины, которая когда-то была целым миром для Торкела.

И продолжала быть.

* * *

Даже во сне кошмары преследовали Фэй. Маку давал успокоительное дважды в течение ночи, когда сильная боль снова и снова приводила ее в сознание. Торкел не смел двигаться.

Когда он вышел, чтобы пойти помыться, ее жизненные показатели упали, и она заметалась по кровати, сбивая датчики и капельницу. Доктор Маку позвал его, и Торкел бегом вернулся.

Его чувства были смешанными. Его сердце разрывалось на части. Торкел переместился, ища удобную позицию на узкой кровати, когда Фэй застонала. Он ласково погладил ее плечо, зная, что произойдет дальше, но не в силах предотвратить это. Стоны превратились в захлебывающийся плач. Плач, который разрывал его на клочки.

— Нет, нет, нееет! — закончила она тихим причитанием.

— Ш-ш, ты в безопасности, Фэй. В безопасности. — Торкел повторял слова уже много раз за последние несколько часов, ярость горела в его венах.

Ее руки вцепились в рубашку, зарывшись в ткань. Торкел крепко обнял Фэй. Постепенно плач утихал — как всегда, когда он разговаривал, но не раньше, чем успевал вымотать его. Медсестра заглянула в комнату, в которой Фэй приходила в себя. Он жестом отослал ее.

Ярон, Фарук и Райдак пришли позже вечером. На лицах руководителей его команд застыли вариации одного и того же выражения. Разочарование. Торкел напрягся и наполовину сел, не потревожив спящую Фэй.

— Как прошло?

Губы Фарука сжались, и он с ненавистью взглянул на Фэй.

— Мы взяли их всех, кроме жены сенаторов. Ярон взломал их систему, и, похоже, она была продана колонии шахтеров чуть раньше в этот же день.

Торкел вздрогнул. Шахтеры проводили большую часть своих дней и ночей глубоко в пещерах, выбирая руду или взрывая камни, чтобы найти больше руды. Ни одна женщина не шла по своей воле в колонию шахтеров.

— В которую из них?

— Тулу. — Ярон сложил руки на груди, его форма была мятой и морщилась.