Избранница
Шрифт:
– Доброе утро, меня зовут мисс Карлинг. – Леонора изо всех сил старалась взять себя в руки. – Я живу на Монтроуз-плейс, рядом с домом его милости, и хотела бы поговорить с лордом Трентемом.
– О! – На лице дворецкого отразилось искреннее огорчение. – Мне жаль, мисс, но хозяина нет дома.
Леонора была разочарована и растеряна. Она предполагала, что лорд не может выйти из дома раньше полудня – это было не принято в обществе. И теперь она стояла в полной растерянности и не знала, что делать. Дворецкий терпеливо ждал. Наконец девушка спросила:
– А скоро ли он вернется?
– Мы ждем его милость
– Благодарю вас.
Дворецкий посторонился, и она вошла в холл. Помещение поражало обширностью пространства и изящной меблировкой.
– Прошу вас, мисс, следуйте за мной. – Дворецкий был само радушие, и девушка, кивнув, пошла за ним по коридору.
Тристан вернулся на Грин-стрит немногим после полудня. Он ни на йоту не продвинулся в расследовании и был этим встревожен. Вынув из кармана ключ, молодой человек открыл дверь и вошел в дом. Он никак не мог заставить себя, поступать, как положено графу – позвонить, ждать, пока, дворецкий откроет дверь, снимет с него пальто и примет из его рук шляпу. Будучи в состоянии раздеться самостоятельно, Тристан предпочитал упрощенную процедуру.
Вот и теперь он пристроил шляпу на вешалку, бросил пальто на стул и пошел в кабинет. Двигался он почти бесшумно, надеясь проскользнуть мимо гостиной и остаться незамеченным. Правда, этот трюк не удавался еще ни разу. Тетушки словно чуяли присутствие мужчины: кто-нибудь обязательно окликал его, и приходилось идти на зов и выслушивать щебет милых дам.
Это каждый раз отнимало уйму времени, но другой возможности попасть в кабинет просто не было. Надо отметить, что гостиная была не совсем обычной комнатой. Очень светлая, с большими окнами, она как бы выступала из здания, соединяясь с коридором тремя высокими арочными проходами. У двух арок стояли большие цветочные букеты, за которыми можно было укрыться, но вот средняя…
Чувствуя себя глупо – ну кто крадется мимо собственной гостиной? – он, бесшумно ступая, добрался до первой арки и замер, скрытый цветами. Теперь он мог слышать женские голоса и мысленно пересчитывал: Этелреда, Милли, Флора, Констанс, Хелен, да вот и Эдит – все в сборе, расположились у самого большого окна, через которое комнату заливал поток мягкого солнечного света. Прислушиваясь, он разобрал что-то о нитках, французских узлах и какие-то там стежках. Ясно: дамы обсуждают вышивание. Это была их страсть и единственная вещь, в которой они были скорее соперницами, чем союзницами. Но сейчас они нахваливали друг друга, и это немало озадачило Тристана.
А затем раздался новый голос, и теперь он просто не верил своим ушам:
– Боюсь, мне никогда не удавалось добиться, чтобы стежки ложились так ровно.
Леонора?
– Ах, дорогая, это вовсе не сложно. Все, что нужно, это…
В чем состоял совет Этелреды, Тристан так и не понял: он раздумывал, что могло привести сюда его знакомую.
Тем временем разговор в гостиной тек своим чередом. Леонора, казалось, была счастлива, что есть возможность попросить совета у столь опытных мастериц, а старые дамы были в восторге от ощущения своей нужности и охотно вдавались в тонкости мастерства.
Тристан ухмыльнулся. Он прекрасно помнил ту заброшенную
Продвинувшись чуть вперед, он получил возможность увидеть гостиную, оставаясь под прикрытием композиции из лилий и хризантем.
Леонора сидела у окна, окруженная со всех сторон тетушками. Ни дать ни взять молодая королева в обществе престарелых придворных дам. Солнечный свет, падавший из окна за ее спиной, окружал фигуру женщины светящимся ореолом. Темные волосы, уложенные вокруг головы, венчали ее, словно корона. А лицо с тонкими чертами и матовой нежной кожей оставалось в легкой полутени. Темно-красное платье придавало ей сходство с Мадонной с картины одного из старых итальянских мастеров. Только в те времена умели писать таких женщин – светлых, нежных, воплощение хрупкости, за которой удивительным образом угадывались чувственность и даже страстность.
Вот на колени ей лег новый лоскут ткани, и она опять восхищалась, спрашивала, сумела несколькими словами погасить готовый разгореться спор, и тетушки вновь объединились и счастливо защебетали.
Она просто покорила их, подумал. Тристан. И не только их. Слова прозвучали в его голове, и он нахмурился. Но не отвернулся. Невозможно было оторвать взор от этой картины, представавшей перед ним в раме из цветов.
– О! Милорд…
– Да, Хаверс? – Он мгновенно развернулся, мысленно чертыхнувшись. Теперь дамы увидят его, но решат, что он только что появился из прихожей.
– К вам пришла молодая леди, мисс Карлинг.
– Трентем! – раздался из гостиной голос Этелреды.
– Идите скорее сюда, у нас гостья! – крикнула Милли.
Он кивнул дворецкому и вошел в гостиную. Дамы сияли улыбками, и на секунду в голове мелькнула дикая мысль, что они так рады, потому что заманили Леонору в ловушку и удерживали до его прихода… для него.
Девушка встала, легкий румянец окрасил ее щеки.
– Дамы были очень добры и не дали мне скучать в ожидании. Я пришла, потому что события на Монтроуз-плейс имели продолжение и, мне кажется, вы должны об этом знать.
Тристан предложил ей руку и, уводя Леонору, улыбнулся тетушкам:
– Спасибо, что составили компанию моей гостье. Женщины засияли, раздался хор голосов:
– Ах, мы так мило поболтали.
– Она прелесть.
– Обязательно заходите еще, дорогая…
Тристан ни минуты не сомневался, что, как только они окажутся вне пределов досягаемости, тетушки примутся самозабвенно сплетничать.
Леонора с улыбкой произнесла слова благодарности, и он смог наконец увести ее. Пока они шли через комнату, Тристан просто физически ощущал на себе взгляд шести пар глаз.
Оказавшись в холле, Леонора вздохнула:
– Я и не предполагала, что у вас такая большая семья.
– Я до недавнего времени тоже. – Тристан открыл дверь в библиотеку, пропустил девушку вперед и жестом предложил устроиться в кресле у горящего камина. – Но теперь это моя семья. Я, они и остальные.
– Остальные?
– Да. Еще восемь живут в моем доме в Суррее, в Маллингем-Мэнор.
Губы Леоноры дрогнули в улыбке.
Сев в кресло, Тристан стал серьезным и потребовал: