Избранник смерти
Шрифт:
– На всё воля божья, – философски изрёк старик и потёр глаза, спрятавшиеся в набрякших веках. – Сколько Он мне отмерил, столько и проживу.
– Побольше здоровье берегите, подольше и проживёте, – парировал Всеволод, обвёл тяжёлым взглядом всех собравшихся в комнате людей и решительно добавил: – А что касается Петровых, то я сам к ним пойду и поговорю. На этом всё!
Парень встал и энергичной походкой вышел из гостиной, словно не хотел сражаться с вероятными возражениями.
– И ты, Лавруша, ступай. Небось умаялся за сегодня, – ласково просюсюкал Илья Макарович и снова потянулся к
– Дедушка, ну чего вы со мной, как с маленьким? – недовольно буркнул Астафьев, поднимая зад с софы. – Мне же уже шестнадцать лет.
– Да, почтенный возраст, – иронично сказал дед и по-доброму улыбнулся.
Паренёк бросил на него недовольный взгляд и послушно удалился. А когда его шаги стихли, Илья Макарович показал мне жестом, дабы я прикрыл дверь. Мне не составило труда закрыть оную, после чего старик создал на ладони язычок пламени, с помощью него снова раскурил трубку, затянулся и проговорил:
– Уже минуло много времени, а так никто и не откликнулся на розыск. А я ведь по всей форме в полицию обратился. Так мол и так, нашёлся человек, ничего не помнит, надо бы родственников отыскать, вот приметы и фотокарточка. По говору и манерам – дворянин. Ан нет. Пустое. Думается мне, что через месяц-другой при таких же… кхем… «успехах» придётся тебе махнуть рукой на поиски семьи и зажить своей жизнью. Однако ты не переживай. Имеется у меня одна мыслишка, как тебе помочь, но я её потом расскажу, – хитро сверкнул зенками старик и перевёл тему: – Привёз-таки Всеволод магограф. Поначалу не хотел конечно, когда узнал для кого везёт эту машинку, однако моего приказа не ослушался. Вон он в углу, в ящичке.
– Порой мне кажется, что я проснусь от того, что Всеволод душит меня подушкой, а на его губах играет по-детски радостная улыбка, – с усмешкой проговорил я и взял из угла комнаты ящичек, напоминающий кофр. Он оказался довольно тяжёлым, но мне всё же без труда удалось поставить его на стол и извлечь магограф. Последний оказался похож на внебрачного сына пишущей машинки и осциллографа. Это устройство позволяло определять ступень магического дара. И у меня от предвкушения аж мурашки побежали по спине.
Я торопливо уселся на стул, положил руку возле магографа и нетерпеливо глянул на Илью Макаровича. А тот степенно достал из нагрудного кармана пенсне на цепочке, вставил его в глазницу и надел на моё запястье широкий металлический браслет из множества чешуек, связанных с магографом проводками. Потом старик сухо кашлянул в кулак и принялся довольно шустро крутить бронзовый рычажок, обнаружившийся на боку прибора.
Магограф заскрипел, зажужжал, а вкрученная в него лампочка стала постепенно разгораться. Браслет же принялся щекотать мою кожу легкими электрическими разрядами. Блин, как бы не закоротило! Но вроде бы пока всё шло по плану. Из прибора медленно-медленно пополз листок с каким-то графиком. Ему потребовалось около десяти секунд, чтобы полностью выбраться из устройства. Тогда старик перестал крутить рычажок, взял листок и в величайшем удивлении уставился на график, будто шайтан-машина нарисовала пенис или карту сокровищ.
– Быть того не может! – наконец-то ахнул Илья Макарович, выгнув дугой седые брови. Пенсне тотчас патетично выскочило из его глазницы и упало на медвежью
Глава 3.
Я глянул на ошарашенное лицо старого мага и тревожно выдохнул:
– Чего там, сударь? Вы будто Марию и Иосифа увидели во плоти.
– Кажется, магограф вышел из строя, – протянул тот, скомкал бумагу с результатом, задумчиво почесал подбородок и выдохнул: – А давайте-ка, Андрей, местами поменяемся.
– Давайте.
Старик с кряхтением уселся на стул и нацепил на руку браслет. А я начал усиленно крутить рычажок, благодаря чему снова загорелась лампочка и зажужжал магограф. Вскоре появился и листок с результатом. Илья Макарович цапнул его, поглядел на график и дёрнул головой, будто от пощёчины.
– Ничего не понимаю! Шестая ступень, как и должно быть. А ну-ка, Андрей, вертайся на стул. Ещё разок проверим тебя.
Мой зад снова оказался на стуле, а рука в браслете. Но и нынешний выплюнутый магографом результат поверг старика в шок.
Однако он на этом не успокоился и ещё три раза проверил меня, а потом буквально рухнул в мягкое кресло и лишь спустя пару десятков секунд разлепил бесцветные губы:
– Андрей, а как ты ощущаешь свой дар? Насколько он жаркий? Горит, как костёр?
– Где-то так, – расплывчато ответил я, начав подозревать, что у меня какая-то аномальная ступень.
– Ого-го! Значит, магограф и правда не врёт. У тебя, Андрей, аж двенадцатая ступень дара. И это ведь начальная ступень. Немыслимо! Просто немыслимо! Высшие аристократы рождаются с даром, чья начальная ступень равна пяти! А ты… ты… Мне даже трудно вообразить какой силой ты будешь обладать, ежели твой дар начнёт развиваться так же, как у других магов.
– Напомните, как он развивается? – нахмурил я брови, не зная то ли счастливо улыбаться, то ли вязать деда по рукам и ногам, дабы он никому не поведал о моей силе.
– Первоначальная ступень всегда в три раза меньше финишной. К примеру, Всеволод, имея начальный дар второй ступени, за несколько годков достиг шестой ступени и навсегда уткнулся в седьмую, точно в гранитную стену. И вот ежели твой дар станет расти подобным образом, то за несколько лет он может превратиться во что-то просто чудовищно сильное. Тридцать шестая ступень! Невероятно! – выдохнул Илья Макарович и следом слегка урезонил моё внутреннее ликование: – Однако твой дар, наверное, способен пойти и по иному пути. Он может перестать расти сразу же после пятнадцатой ступени. Выше неё ведь ещё никто не забирался, по крайней мере, официально. Даже Император, князья и другие высшие аристократы покорили только пятнадцатую ступень.
– Время покажет, что да как, – почти спокойно произнёс я, отчаянно сдерживая рвущуюся изо всех отверстий радость. Пятнадцатая ступень – это ведь тоже офигеть как круто!
– Мудрые слова, – покивал старик, вытирая ладонью выступивший на лбу пот. – Прими и мою мудростью. Крепко храни тайну своего дара, пока не поймёшь, что её раскрытие станет более ценным, чем сокрытие. А уж за меня не переживай. Клянусь честью, что от меня никто ничего не узнает. Будь покоен, я умею держать язык за зубами. А ежели чего, то буду говорить, что у тебя начальная ступень третья.