Избранник смерти
Шрифт:
Глава 2.
Морда Лихова внезапно потеряла все эмоции, а из его правой руки вылетел бледно-голубой туман, который быстро превратился в подобие полупрозрачного шара. «Воздушный кулак» понёсся к груди растерявшегося Лаврушки, однако я толкнул его в сторону, а сам железной рукой отбросил в сторону все чувства, моментально скользнул в магический транс и выбросил из правой ладони безжизненно-серый туман. «Развеивание» рваной паутиной ринулось навстречу «воздушному кулаку». И когда заклинания столкнулись, то ярко вспыхнули, уничтожив друг друга. Вспышка была
– Мастер смерти! – непроизвольно ахнул Субтильный, увидев блеснувшие на моём лице светло-светло-серые глаза.
– Батюшки святы, мастер смерти! – вторили ему амбалы и синхронно перекрестились, а потом ещё и поплевали через плечо.
Здоровяки едва портки не обмочили. И даже Лихов изрядно оторопел, но скорее от неожиданности, чем от страха. Всё-таки дворяне были не такими суеверными, как простой народ.
Лаврентий же воспользовался заминкой Лихова. Он с рычанием вскочил с травы, бросился на дворянина и повалил его. Они принялись кататься по траве, вопя и нещадно мутузя друг друга кулаками.
Один из амбалов подался в сторону дерущихся, но я выразительно глянул на него и приподнял бровь. Он сразу же расплылся в угодливой улыбке и сделал шаг назад, встав около второго здоровяка. А тот предпочёл притвориться ветошью, еле слышно бубнящей молитву. И это было самое лучшее поведение для простолюдина, попавшего в такую ситуацию.
Между тем Лаврентий с Лиховым скатились в лужу, где на них упал лунный свет, с трудом пробивающийся сквозь разлапистые ветви сосен. Перекорёженную физиономию Субтильного уже украшал разбитый нос и длинная, кровоточащая царапина на лбу. А у Астафьева на щеке красовался след от зубов. В глазах же полыхало страстное желание вбить Лихова в землю. Возможно, именно это желание и помогло ему оседлать противника.
Лаврентий принялся бить Субтильного по роже, яростно брызжа слюной и хрипя:
– На! Получай, скотина! Чьей теперь кровью пахнет?!
– Я убью тебя, сучоныш! – провизжал в ответ окровавленный урод, закрываясь руками и вертя башкой.
Лихов превратился в обычного человека, ведь в подобной ситуации даже опытный маг с трудом смог бы войти в магический транс, что уж говорить о таком юнце. В обычной же драке Субтильный оказался слабее Лаврушки, который мгновение назад ещё раз угодил в его хрустнувший нос. Однако это был последний весомый успех Астафьева. Его удары замедлились, а изо рта стало вылетать усталое сипение.
И тут уже я вступил в игру. Схватил спутника за плечи, стащил его с мага и весомо проговорил:
– Лаврентий, прекращай, ты победил. Прояви благородство и пощади своего оппонента. Он, кажется, уже напрудил в штаны.
– Лихов, передай Петровым, что Всеволод победил в дуэли честно! Пусть они спросят секундантов! – прокричал паренёк, не пытаясь вырваться из моих рук.
– Поганец, – простонал Субтильный и с трудом встал на ноги. Он весь был в грязи, а по его лбу и подбородку стекала кровь. Зенки же горели, точно угли.
– Ещё хочешь?! – выхаркнул Астафьев, раздувая крылья носа.
– Лаврентий, остынь. А ты отвечай, когда прибудут Петровы? – холодно
– Скоро! Скоро! И тебя они тоже накажут! Можешь не сомневаться! Им плевать на то, что ты мастер смерти! – истерично выпалил Лихов и попытался плюнуть в мою сторону, но слюна повисла на его подбородке. Он нервно отёр её рукой и со всех ног бросился прочь, вереща на бегу: – Вы мертвецы! Копайте могилы!
– Какой же мерзкий тип. Мне аж помыться захотелось, – брезгливо процедил я, глянув вслед скрывшему среди деревьев уроду.
– А Петровы ещё мерзее, – зло прошипел Лаврентий, подобрал валяющийся в траве котелок и приказал быкам: – Пошли прочь, мордофили!
Они благодарно покивали и тут же свалили, тяжеловесно топая ногами. Да и нам пора идти. Я махнул Астафьеву и двинулся по тропинке. Под подошвами ботинок снова зачавкала грязь, которой аккомпанировал шум капель, срывающихся с деревьев. Да ещё паренёк рядом запыхтел. Он на ходу принялся лопухом оттирать перепачканный сюртук, но вскоре раздражённо бросил это занятие.
– Нет, гиблое дело. Дай бог ежели служанки справятся с этой грязью, – Лаврентий на пару секунд замолчал, а потом продолжил, но уже с горячими нотками гнева: – Всё-таки каков же пёс этот Лихов! Ходил по городу тише воды, ниже травы, а сейчас осмелел, почуяв приближение Петровых.
– Ага, гад ползучий. А какая у него ступень? – спросил я и отодвинул ветки, низко нависшие над тропинкой. Они будто так и норовили выколоть кому-нибудь глаз.
– Восьмая. Повезло, что он растерялся, когда понял, что ты мастер смерти, иначе бы нас с тобой побили самым позорным образом, – мрачно сказал паренёк. – Ты бы не справился с ним. Мы хоть пока и не знаем какая у тебя ступень, но дед говорит, что она вряд ли выше третьей. Э-эх, когда уже у меня проснётся дар?
– В семнадцать лет, как и у всех магов. И будешь ты на радостях огненными шарами кидаться направо и налево. Сарай какой-нибудь точно спалишь.
– Да у меня небось откроется дар второй ступени, – печально вздохнул Лавруша. – А что такое вторая ступень? Приличные дворяне начинают с третьей. Да и кто такой по нынешним меркам огневик? Один из многих, а вот мастер смерти – это да! Вас даже в Петрограде мало, а это столица Империи.
Да, тут Лаврушка был прав. Мастеров смерти действительно кот наплакал, а уж о том, что кто-то из нас появится в Гати, наверное, никто и подумать не мог. Это как увидеть Мадонну в Урюпинске. И пофиг какую именно Мадонну: ту, что поёт, или оригинал той, что с младенцем на руках.
Внезапно Лаврентий зацепился ногой за торчащий из земли корень, чертыхнулся, а затем с лёгкой завистью продолжил:
– Я когда деду телефонировал из Петрограда, так он мне говорил, что Андрей ох как шустро постигает магическую науку. В транс уже с открытыми глазами научился впадать, да и парой заклинаний овладел. А я, значится, не до конца ему верил. Думал, привирает он. Обычно ведь на постижение транса маг тратит почти полгода. И ежели бы не лекарь Кузьма Иванович, то я бы подумал, что ты старше, но он с апломбом заявил, что тебе семнадцать лет стукнуло по августу сего года.