Избранники Тёмных сил
Шрифт:
— Я понимаю, чего вы от меня хотите, — мне не терпелось отойти от стола, но я не мог сделать ни шагу.
— Неужели? — и опять он пытается надо мной насмехаться.
— Я не стану заниматься колдовством, — уверенно процедил я сквозь зубы. — Я не верю во все эти глупости и считаю их несущественными…
— Твой отец верил, — спокойно и многозначно возразил он.
— А где мой отец, в какой канаве сейчас гниет его обезглавленное тело? — я больше не мог держать себя в руках и готов был кинуться на чужака с кулаками. Он был единственным здесь, кто мог мне хоть что-то объяснить,
— Ты хотел спросить меня не об этом, — совершенно спокойно возразил мой мучитель, как будто вовсе не замечая моего неистовства и ярости. — Тебе было бы интересно узнать, кто так внезапно оборвал жизнь твоего отца и твоей прекрасной сестры.
— Их убило колдовство, — я с отвращением покосился на распахнутую книгу, и одна из черных свечей погасла, с потухшего фитиля зазмеился дым.
Незнакомец принюхался к воздуху, мгновенно пропахшему гарью и начал настороженно озираться по сторонам. Его глаза быстро бегали из угла в угол, от свечи к свече, только кинув злобный взгляд на погасший фитиль, он вновь сумел взять себя в руке, спрятать волнение за маской высокомерия и равнодушия.
— В случае с твоим отцом, да, — согласился он на одну мелкую уступку и тут же зловеще оскалился. — Во всем надо знать меру, особенно в запретных искусствах, ты, наверное, читал об этом в университетской библиотеке, в книгах, которые вы, смертные, называете сказочными. Скажем так, твой отец всего лишь перегнул палку и стал жертвой собственной алчности, но эта обезглавленная белокурая милашка, кстати, вы с ней похожи друг на друга, как близнецы…
— Мы не близнецы, — строго возразил я. Любое его замечание в адрес мертвой сестры тут же пробуждало во мне гнев. — Так, что там вы хотели сказать насчет нее? Как погибла Даниэлла?
— Разве не ты сам видел крылатую тень на стене? — насмешливый голос вдруг стал вкрадчивым, почти обольстительным. Так проникновенно и убедительно, наверное, говорят демоны с намеченной, но еще не попавшей в их тенета жертвой.
— Тени не убивают людей, — снова возразил я.
— Смотря, какие тени. Ты забыл, что если есть тень, то рядом должен стоять и ее хозяин.
— Там не было никого. Никакого крылатого чудовища…только юноша, который что-то сказал мне и исчез, — уже шепотом добавил я, мне не хотелось говорить никому о прекрасном незнакомце. Уже одно упоминание о нем в присутствии мрачного чужака показалось мне кощунством. Разве можно говорить о светлой, золотистой святыне в присутствии этого демонического пришельца.
— Я бы рассказал тебе кое-что об этом божественном создании, — чужак словно читал мои мысли. — Однако, у меня есть причины опасаться, что ты расценишь мои слова, как клевету.
— Это, скорее всего, и будет клевета.
— Как ты его защищаешь, — сухой шелестящий смех зазвучал прямо у меня над ухом, худая рука крепко сжала мое плечо, заставив чуть ли уткнуться в книгу. — Ты еще даже не знаком с ним, не знаешь даже его имени, а уже готов отдать за него жизнь. Его власть над такими, как ты, за прошедшее время не убыла, а, наоборот, возросла.
— Я ни за кого не собираюсь отдавать жизнь. Я не знаю ни его, ни твоего имени. Не знаю, зачем вы пришли
На этот раз над моим ухом прошелестел тихий, огорченный вздох. Я почувствовал, как тягостно напряглась грудная клетка, прижавшаяся к моей спине так, что я вынужден был в упор смотреть на магические символы на страницах. Воск, капающий от свечей, чуть ли не касался кончиков моих ресниц.
— Пусти, я не хочу этим заниматься, — еще одна свеча потухла, и змейка грязного серого дыма взвилась к потолку. Фитиль третьей свечи опасливо затрещал, будто тоже готовился потухнуть. Сильная, стальная ладонь крепче сжала мое плечо.
— Ты не хочешь отомстить? За Даниэллу?
— Кто убил ее? — настойчиво повторил я в ответ. — Кто мог так жестоко обойтись с юной, никому не причинившей зла девушкой?
— Если я скажу, ты мне все равно не поверишь.
— А вы попытайтесь! — я старался казаться таким же наглым, как он, чтобы добиться ответа, но чужака было ничем не пронять.
— Я ведь мог бы потребовать с тебя клятву, чтобы ты продолжил дело своего отца, своих деда, прадеда, всей своей семьи…
— Какая вам от этого польза? От того, что я стану еще одной заблудшей, грешной душой?
Никакого ответа, только смех или вздох. Я уже успел привыкнуть к этим шелестящим, подобно бумаге, но нечеловеческим звукам.
— Так ты хочешь отомстить, или нет? — последний вопрос, другого уже не последует.
— Да, — произнес я, не задумываясь, взглянул на пламя свечей, на длинные строчки магических символов и уже увереннее повторил, — да.
И потухшие свечи разом вспыхнули. Их не смог погасить даже ворвавшийся в распахнувшееся окно порыв ветра.
— И кому же я буду мстить? — спросил я, когда он освободил меня и отошел в тень. — Каждому прохожему? Или мне посидеть, подождать на кладбище, пока появится в полночь драконья тень?
— Не скучно жить тем, кто даже смерти в лицо готов отпустить шутку, — то ли насмешка, то ли похвала, а может, и то, и другое. — Оставайся таким же, и, может, тебе выпадет шанс побеседовать с господином Смертью в его империи и вернуться оттуда живым.
Он двинулся в темный угол, словно готовясь раствориться во тьме, но вдруг, словно, вспомнив что-то, остановился и посмотрел на меня долгим пронзающим взглядом.
— На все свои вопросы ты найдешь ответ в книге, — снисходительно сообщил он, и, как будто, растаял в пустоте.
— Подождите, — хотел вымолвить я. — Что будет, если я вернусь в Рошен, и обращусь за помощью к властям, это их дело искать убийцу, и я расскажу им обо все, даже о вас.
И какой-то голос в моем мозгу, засмеявшись, ответил, а кто поверит тебе, после того, как ты сбежал из университета, а оттуда просто так никто не уходит, ты вполне мог вернуться в поместье, и в день приезда убить свою сестру. Свидетелей нет, тебя ждет плаха. Сосед по комнате, успевший понять, что тебя каждую ночь мучают кошмары, очень быстро окрестит бывшего друга умалишенным, никто не станет помогать тебе, никто, кроме колдовства. У тебя нет других защитников и пособников, кроме твоего тайного наследства. Бери скорее книгу и огради себя ею, как щитом.