Избранники Тёмных сил
Шрифт:
— Я с самого начала им занимался, — объяснил он.
— И где же ты учился? — я, действительно, не мог предположить, где обучают столь зловещим наукам.
— В школе чернокнижия, — ответил он так беспечно, будто это заведение было хорошо известно многим.
Я не успел опомниться от потрясения, не успел даже снова спросить, о чем хотел, как вдруг ощутил на своей щеке ледяное дыхание. Винсент склонился надо мной. Его искристые нечеловеческие глаза смотрели прямо в мои.
— Оставь свою охоту, иначе, сам станешь жертвой, — предупредил вдруг он. — Твой подозреваемый придумает для тебя самое жестокое наказание, еще до того, как ты нападешь на его след. Он не дремлет, он никого не жалеет. Беглому студенту не справиться с таким беспощадным существом.
— Я
— Ну, как хочешь, — Винсент пренебрежительно взмахнул рукой, словно давая понять, что такого упорного непонятливого собеседника разубеждать бесполезно. И вообще, разубедить меня дано не ему, а естественному ходу событий.
— Вот увидишь, что я был прав, — погрозил он мне напоследок. — А теперь возвращайся-ка к своей бродячей труппе. Если ты замерзнешь насмерть, где еще они смогут найти бесплатного работника?
Я только сейчас заметил, что кожа на окоченевших ладонях начала синеть. У меня с собой не было даже перчаток. Накидку я оставил в кабаке. Действительно, пора возвращаться. Все равно Розы здесь нет, а с Винсентом можно разве что снова поссориться, но только не поговорить по душам. Мне почему-то казалось, что он недоволен тем, что я, смертный и явно лишний, затесался в их блистательную компанию, тем, что я вообще повстречался на его пути и чем-то еще, о чем я пока не догадывался.
— Какой ты меркантильный, — обиженно буркнул я на резкое замечание Винсента.
— Мелочность здесь ни при чем, — упрямо возразил он. — Я только хотел дать дружеский совет. Это тебе, а не мне надо быть расчетливым и бережливым, чтобы в итоге не попасть впросак, и не утянуть за собой других. Зачем раздавать кому попало заклейменные злом монеты? А вдруг дьявол, подаривший их, однажды явится к тебе и потребует назад свои подачки? Что если твой тайный благодетель решится собрать все частички своего сокровища назад и обойдет с визитом всех, кого ты вздумал подкупить?
— Если будет так, то я сумею разобраться с собственными проблемами без твоей помощи, — чтобы сохранить гордость, я должен был сказать Винсенту что-то обидное.
— А я тебе свою помощь и не предлагаю, — тут же парировал он. — Я вообще предпочитаю не связываться с новичками. Какой смысл пытаться подружиться с теми, чьи дни сочтены? Новеньким и слабым в нашем мире не выжить.
Винсент замолчал, будто испугавшись того, что сболтнул слишком много.
— Лучше возвращайся в свой трактир и попробуй выспаться за остаток ночи, иначе, во время первого представления будешь выглядеть не так блистательно, как ожидает от тебя работодатель, — посоветовал Винсент и махнул рукой на прощание.
Я следил за ним во все глаза, но так и не заметил, куда он направился. Он сделал всего шаг в сторону калитки, а в следующий миг его уже не было. Только снег кружился меж обелисков.
В трактир я попал, как только о нем подумал. Чем чаще я пытался путешествовать посредством колдовства, тем быстрее попадал в место назначения.
Никто не заметил моего отсутствия. Жервез мирно дремал на подоконнике, и даже сквозняк, просачивавшейся в щели окна, не доставлял ему неудобства. Мне бы спать так мирно, ни о чем не переживая и не опасаясь того, что посреди ночи меня может разбудить жестокий незнакомец, явившийся из старого поместья за моей душой. Я ведь даже не знал, как долог отведенный мне срок, что предписывают условия нашего договора с темной стороной. Конец может настать в любую секунду. Может быть, этой ночью, а может следующей, когда я буду спать, часовая стрелка как раз достигнет того отрезка, на котором мое время иссякнет, и душа перейдет в собственность злых сил.
— Еще слишком рано, — прошептал я, бросив взгляд на настенные часы. Мне нужно время и силы, чтобы настигнуть врага. Я стал одержим местью и перестал задумываться над тем, что колдовство утягивает в бездну каждого своего последователя.
Жервез, очевидно, завидовал тому, что первые роли достаются мне, а я…Чего бы я только
Хотя бы на несколько часов мне хотелось забыть о тягостных воспоминаниях и стать кем-то другим, но каждый раз в конце представления непроизвольно я начинал искать в толпе одного-единственного зрителя, того, чью прекрасную голову я собирался снести с плеч.
Его нигде не было, но я продолжал надеяться, что однажды гладкое белое нечеловеческое лицо мелькнет среди обычных людских лиц.
— Я жду тебя, Эдвин, — каждый раз мысленно произносил я, прощаясь с рукоплещущей толпой, и каждый раз ответа не было. И все-таки где-то в уголке моего сознания росла уверенность в том, что однажды тот, кого я ищу, будет проходить мимо и остановится, чтобы посмотреть на меня, точно так же, как я когда-то смотрел на него, притаившись за спинами восхищенных зрителей.
Мне недолго пришлось твердить заранее заученные фразы в лицо вечерним сумеркам. Вскоре, благодаря мне, всю труппу пригласили в настоящий театр. По такому поводу даже Жервез перестал ворчать на меня, хотя упорно продолжал верить в то, что я неспроста принес им удачу. В конце концов, я до сих пор не сумел предоставить ему никаких гарантий того, что через месяц-другой не утяну за собой в ад всех, кого облагодетельствовал.
Кроме Жервеза, все были в восторге оттого, что им предстоит выступать на настоящей сцене, а не на импровизированной. Разве не об этом мечтает каждый уличный актер? Лючия в знак благодарности подарила мне поцелуй. Рено сболтнул что-то вроде того, что теперь почтет за честь называться моим другом. Теперь я ощутил себя по-настоящему принятым в тесный дружеский кружок, и от этого мне стало немного грустно. Ведь я мог, сам того не желая, случайно погубить всех тех людей, которые по неосторожности доверились мне.
Об этом я думал, сидя в одной из лож пустого театра. Пока Паскаль договаривался с директором об условиях контракта, я вспоминал пустынные улицы, моросящий дождь и оплакивал свою безумную надежду на то, что в числе редких прохожих на бульварах огнем мелькнет алый, расшитый загадочными буквами плащ господина дракона. Более простодушная, чем остальные актрисы, Лючия вслух заметила, что я слишком часто стал оглядываться по сторонам в последнее время. Другие члены труппы, очевидно, посмеивались между собой над моей странностью. Похоже, что из всех один Жервез подозревал во мне сторонника темных сил. Его друзья, скорее всего, думали совсем иначе. В колдовство они вряд ли верили. Даже такие суеверия, как глаз, порча и наговоры их ничуть не волновали. Графа, который, явно, был далек от разорения, но, тем не менее, мечтал выступать на сцене, они сочли либо неисправимым меломаном, либо и вовсе решили, что он немного не в себе. Конечно, по их мнению, у богатых господ могли возникать разные причуды, но нельзя же ради них поступить на бессрочное время на работу в бродячий театр.