Избранное в 2 томах. Том 1
Шрифт:
«Эх, Нока бы сюда», — подумал он.
Страх не уходил. Но Серёжа знал, что пусть хоть до смерти изобьют, а карманы выворачивать он не даст и не побежит без боя. Да и как побежишь, когда Стаська с Валеркой здесь? Не бросишь.
Стараясь, чтобы не дрожал голос, он сказал:
— Валера, Стасик, идите домой. Я тут сам разберусь…
«Если они уйдут, можно пробиться, — думал Серёжа. — Дам Кисе головой в поддых, а пока они будут мигать, выскочу на светлую улицу. Там они побоятся лезть».
— Стоп, козявки. Ни с места, — угрожающим шепотом приказал Киса. — Гусыня, присмотри.
Ага, значит, этот тип в спортивной шапке с помпоном и есть Гусыня… Раньше встретиться не пришлось. После того случая с Митей Серёжа и Кузнечик, прихватив Нока, два вечера искали компанию Лысого и Гусыни, но те не появлялись на улице.
А теперь — вот он!
Гусыня взял Стасика и Валеру за воротники, подвел и прислонил к телеграфному столбу.
— Стойте и не дышите, головастики. Худо будет…
Он, видимо, был уверен, что страх совсем парализует малышей, и даже не оглянулся.
Стасик замер, и в полоске света, падавшей из окна прямо на столб, Серёжа видел его бледное, с полуоткрытым ртом личико. В глазах у Стаськи были ужас и покорность.
Валера тоже на секунду притих, но вдруг рванулся и бросился из переулка к свету.
— Кеша! — тонко заголосил Киса. — Верни гада!
Тот, кто стоял в стороне, кинулся было за Валерой, но не догнал и вернулся.
— Черт с ним, — решил Киса. — Мы тут быстро… — И обратился к Серёже: — Ну как насчет денежек?
— А ты что, взаймы их мне давал? — скручивая в себе страх, сказал Серёжа.
— А как же! — обрадовался Киса. — Давал, конечно. Вчера. Три рубля. Отдашь?
— Да ты не бойся, — успокоил Гусыня. — Бить не будем, если будешь хороший. Мы же вежливые.
Тот, кто бегал за Валеркой, по-прежнему стоял в стороне, а маленький был рядом, но молчал и опасливо вертел головой.
— Ну-ка, раздвиньтесь, мне идти надо, — сказал Серёжа. — У меня времени нет.
— У него времени нет! — подхватил Киса. — Вы слышите? Кеша, проверь у него карманчики, и отпустим человека, ему некогда.
Тот, кого называли Кешей, недовольно обернулся.
— Я же просил не втягивать меня в подобные истории…
И Серёжа узнал по голосу Сенцова!
— Сенцов! — сказал он, забывая на миг о страхе. — Надо же! Быстро отыскал новых друзей.
— Почему новых? — хладнокровно отозвался тот. Он, видимо, еще раньше узнал Серёжу. — Старых друзей у меня и не было. В вашем зачуханном клубе, что ли, друзья?
— На что надеешься? — спросил Серёжа. — Избить вы меня можете, а убить не убьете. Завтра все равно все узнают, какой ты подонок.
— А какие у тебя ко мне претензии? Я тебя, кажется, не трогаю. А кроме того…
— Никто ничего не докажет, — снисходительно объяснил Киса. — А поэтому стой и не возникай.
— Докажут, — сказал Серёжа.
— Кто? Может, этот ребеночек? — Киса кивнул на Стасика. — Он не будет на нас наговаривать, он хороший мальчик. Верно, Стасик? Мы с ним друзья. Хы-ы…
Серёжа увидел, как Стасик заморгал и зашевелил губами. Словно ответить хотел.
— А если и докажут, что будет? — насмешливо спросил Киса. — Сводят в учительскую, скажут, что нехорошо так делать. Вон Гусыню каждый день к директору таскают, а он веселый.
— Пусть карманы покажет, — мрачно потребовал Гусыня.
На что они надеялись? Ну да, они не понимали, что бывают вещи сильнее страха. Что можно бояться и все равно стоять прямо. Потому что есть эмблема с конниками и солнцем, есть друзья, рапиры, слова клятвы. Песни Кузнечика, всадники «Гренады». И где-то далеко — маленький Алехандро Альварес Риос, которому грозят пули. И красный галстук, который, выходя из школы, не прячешь в карман, как эти подонки. И золотой угольник капитана.
В двух шагах от светлых домов, от тысяч веселых и справедливых людей из случайной темноты выползли эти поганки и думают, что они хозяева!
— Дураки вы, — сказал Серёжа. — Вы думаете, на вас управы не найдется?
— Милицией пугаешь, гад? — прошипел Гусыня. — Не пугай, мы там были — и ничего, так же дышим.
— Значит, никто вам не страшен? — с насмешкой спросил Серёжа. — Значит, вы сильней Советской власти?
Киса хихикнул:
— Это ты — власть?
— Я не власть. Но она за меня, а не за вас. А вы — плесень.
В ту же минуту в глазах у Серёжи вспыхнули желтые огни, и от удара в лицо он отлетел на палисадник. Острые концы реек больно уперлись ему в спину. Палисадник был шаткий, он прогнулся под Серёжей, и несколько реек отскочили от нижнего бруса. Чтобы не упасть, Серёжа схватился за одну из них…
Рейка подалась и осталась в руке.
И в ту минуту, когда Серёжины враги думали, что он сломлен, побежден, уничтожен, в нем вспыхнула мгновенная радость. Радость силы и уверенности.
До сих пор он не думал об оружии. Но сейчас, ощутив под рукой деревянный брусок, он вспомнил все, что надо: Олега с рапирой, свечи, серебристый вихрь клинка. Вспомнил, как сам на пустыре длинной линейкой рубил колючие головки на высоких кустах репейника. Это было как вспышка. Он оттолкнулся левым локтем и кинулся к врагам…
Киса ойкнул и отскочил, ухватившись за кисть правой руки. Обратным движением Серёжа сбил Гусыню, который оказался справа: концом рейки, зажатой в ладони, как рукоять, Серёжа ударил его в подбородок. Тот схватился за лицо, заскулил, медленно сел на корточки и уткнулся в колени, но это Серёжа увидел уже после. А сначала он развернулся в сторону Сенцова. Осторожный Сенцов успел отскочить заранее, но при этом неудачно повернулся спиной. Серёжа прыжком догнал его и от души врезал по лопаткам.