Избранное. Проза. Стихи.
Шрифт:
– Сударь, Вам просили передать вот это.
Оглянувшись, он увидел её с огромным букетом белых лилий.
Дрожащими руками он принял роскошный букет и заметил в нём визитку с адресом. Теперь он окончательно убедился, кто был его отправитель.
До семи вечера оставалось не так много времени. Пора было позаботиться о своём гардеробе и маникюре. Никогда раньше Санчо не волновался так перед свиданием.
Ровно в девятнадцать ноль-ноль Санчо остановил свой спортивный кабриолет перед роскошным особняком. Ворота автоматически открылись, и он медленно въехал во двор. Сердце его стучало, как бешенное. Вот оно,
Энрике с досадой бросил свой огромный рыбацкий нож на разделочную доску. Всё, баста! Работаешь-работаешь, и конца-краю не видно: ни денег особых не заработал, ни почёта. А дома – располневшая Люси и двое горластых детишек, которые, как птенцы только и раскрывают голодные рты при его появлении. Так не долго он ещё протянет. Даже его богатырского здоровья не хватит что есть мочи вкалывать здесь, а потом ещё дома ночью ублажать ненасытную Люси. Видать, все бабы со временем становятся одинаковыми – до рождения близнецов она ведь была другой. Скромняшка, застенчивая, – этим его и взяла. А потом… Превратилась в обычную жопастую и сисястую бабенцию, громогласную, ненасытную ни в деньгах, ни в сексе… Глаза бы не смотрели.
Матиас, заклятый дружок Энрике, как всегда не упустил случая его подколоть:
– Не получится, дружище, до конца работы ещё как минимум полчаса. Так что ещё успеешь к своей Люси – подёргать её за ……, – он как всегда ляпнул непристойность.
Казалось, Энрике только этого и ждал. Он схватил нож и кинулся на обидчика.
– Эй-эй-эй! Да ты с ума совсем сошёл! Я не виноват, если она тебе не даёт, – Матиас увернулся от удара и кинулся прочь, петляя по песку, как заяц.
Энрике с налитыми кровью, как у быка, глазами – за ним. Но он был намного тяжелее обидчика, – быстро устал, повалился на песок и зарыдал, как маленький. Но вскоре взял себя в руки: не хватало, чтобы проклятый самбо увидел его слёзы – тогда его совсем засмеют.
С работы Энрике возвращался мрачнее мрачного. По дороге домой зашёл с парнями в бар. Сидя у стойки и опустошая один стакан рома за другим, старался полностью освободить голову от каких-либо мыслей. Вдруг в окне мелькнул знакомый силуэт. Сердце защемило: то была Мариетта.
Не медля ни минуты и не обращая внимания на уговоры друзей, он выскочил из бара к ней наперерез.
Он стоял, покачиваясь, и смотрел на неё с глупой улыбкой. Она молчала. Полные её губы сжались в жёсткую линию.
– Ну, не добрал там, что ли? Я с собой рому не ношу. И в гости не приглашаю, – она довольно бесцеремонно оттолкнула его, чтобы пройти.
Именно в этот миг, глядя в её холодные глаза, он понял, что к старому возврата нет – она его не простит. Никогда. А он, что греха таить, последнее время на это надеялся! Его обуяла злость:
– Все вы, бабы – суки. Злобные, жадные, ревнивые, бессердечные суки, – он сказал ей это вслед с такой ненавистью и так громко, что любая бы испугалась. Но только не Мариетта. Она обернулась к нему резко, схватила Энрике одной рукой за ворот рубашки, другой – привычным движением нащупала в кармане нож с выдвигающимся лезвием. Кровь её чёрных предков закипела:
– Слушай, ты ……, –
Под хохот и улюлюканье Энрике побрел, куда глаза глядят. Почему ему не судилось умереть в тот же миг? Какой позор! И как жить дальше?!
Перед тем как прийти домой, он зашёл ещё в два-три бара. И там изрядно «добавил на грудь». Идти к Люси совсем не хотелось, но больше его нигде не ждали. Уныло плёлся он в дом, куда ещё так недавно стремился с радостью. Кто бы мог раньше предвидеть такой печальный поворот событий?
Люси не спала. Час назад бабушка сообщила ей неприятную новость: соседка рассказала про недавнюю сцену в кафе между Энрике и Мариеттой. Какой позор! Она так и знала, что рано или поздно его к ней потянет. Но чтоб с такой оглаской! Завтра на улицу будет стыдно выйти.
– Заявился! Свинья пьяная! – Люси встала на пороге комнаты, куда тихонько пытался войти Энрике, – руки в мясистые бока, живот вперёд (так веками встречали подгулявших мужей все женщины её рода), – ишь, мерзавец, к той корове не пошёл! Что, не пригласила тебя? Ко мне спать приполз?!
Это было уже слишком. Энрике молча схватил женщину за горло и сдавил с такой силой, словно она была злейшим врагом, словно она была повинна во всех его неудачах.
Видимо, он переборщил – Люси захрипела и стала отбиваться. Задела рукой вазу, та с грохотом разбилась. На шум выбежали мать и бабушка Люси, заголосили. Проснулись и заплакали дети.
Энрике опомнился. Схватился за голову и побежал из дому, куда глаза глядят. К океану.
Там, сидя на тёплом песке под успокаивающий шум ритмичного прибоя, он провёл всю ночь.
Под утро заснул – хорошо, что рабочее место в двух шагах, не надо будет спешить…
Президент страны был красивым мужчиной, волевым, харизматичным, очень талантливым и честным. Его обожал народ. Про него слагали песни, ему подражали. Все поголовно женщины острова были в него влюблены. Он слыл блестящим оратором, мог говорить часами. Неисправимый романтик, он верил во всеобщую справедливость и знал наверняка, что добро всегда побеждает зло.
Ему нелегко было управлять своей небольшой, но богатой страной. Идеи всеобщего равенства и братства заставляли его помогать дружественным соседям – более бедным – делиться с ними в ущерб собственному народу. Но зато в его стране не было полностью обездоленных или слишком богатых. Прожиточный минимум был обеспечен всем.
Однако далеко не всех такая обстановка в стране устраивала. Священные для всех времён идеи частной собственности здесь не приживались, и представители предприимчивых слоёв населения, не удовлетворённые усреднённостью им навязанной, искали поддержку в других странах, где Президента не любили.