Красивое дружит с красивым,А тихое – с тихим в ладу.Наверно, к печальницам-ивамЯ душу свою поведу.И там, над озерной водою,Где лилии тонут до дна,Возьмет меня голой рукоюВ свой мирный полон тишина.Зеленое марево сада,Слезинки ромашек в траве,Ну разве от этого надоУйти спозаранку навек?От счастья неволи не ищут —То я не один говорю —Лишь ветры разбойные рыщут,Зарей погоняют зарю.Но здесь даже ветер процеженСквозь сито воды и талов,И воздух прозрачен и нежен,Как девичья песня без слов.И что-то болтает сорокаПро грешные тайны с межи…Исчезни,
тоска и морока,Продлись, светозарная жизнь!Чтоб садИ роса по колено,И плес, и в узорах вода…Из этого мирного пленаВовек не уйду никуда.
«За спиною два десятилетья…»
За спиною два десятилетьяМирного веселого житья.Как зола остыла на повети,Так остынет молодость моя.Так уйдет – ее как не бывало —В будничный людской водоворот,Только на песке у красноталаБелые сережки подберет.Я бы за нее не волновался,Я бы за себя не трепетал,Если бы не гнулся, не ломалсяБуйный петушиный краснотал.Если бы на смолкнувших причалахВ звездную веснушчатую сыпьЧасто бы тягуче не кричалаКем-то потревоженная выпь.И не по себе мне на рассвете.Как бы ни был в жизни тароват, —Но за все печальное на светеЯ ведь тоже в чем-то виноват.Потому с дощатого порогаЯ хожу приветствовать веснуИ лесному кланяться отрогуЗа его отраду – тишину.В травяном росистом многоцветье,Заглушив печальный этот зов,Я за два своих десятилетьяРазбиваю чашечки цветов.
«По полыни, по крапиве, по отаве…»
По полыни, по крапиве, по отавеЯ ходил и не обидел никого.Разве плохо, что о счастье и о славеЯ мечтал не ради счастья самого?И о девушках нимало не жалея,Их причуды я и мысли не знавал.Ради липкого коричневого клеяЯ веснушчатые вишни целовал.Ни за что я не корил себя жестоко,И ничто мне не грозило впереди.Ради зябкого березового сокаОтдыхал я у березы на груди.И всего мне доставало и хватало,И виниться не случалось горячо.И зарница из густого краснотала,Как жар-птица, мне садилась на плечо.Хоть теперь я, как бывало, не мечтаю.Но хочу невыразимо иногдаПо полыни, по крапиве, по отавеВозвратиться в те хорошие года.Возвратиться, потеряться, не проститься,А зачем – не откликается душа, —То ли соку под березою напиться,То ли детством деревенским подышать.
Январь
I
Январь – цветение зимы,Особенно когда пороша,На белых лебедей похожа,Взлетает тихо на холмы.В душе томленье по теплу,Пока не правятся дороги.В избе теленок одинокийЖует дерюжку на полу.Под вечер избы кое-какНатопят, жар пойдет по плитам.И домовые деловитоСморкаются на чердаках.И от домашнего теплаНаперекор идущим стужам,Недавно взятая наружу,В углу картошка проросла…
II
Но люблю в отцовском полушубкеУходить тайком на берега,Где в прозрачной высиненной юбкеШелестит озерная куга.Там простор гармонии и светуИ дразнящий запах снеговой,И стога, как родинки из лета,Там стоят в печали полевой.Там на кровле дальнего отрога —Свет зари угаснувшего дня.И ложится заново дорогаЗа гортанным хохотом коня…Там я жду разбойную подругуНа пологих белых берегах —Молодую пламенную вьюгуВ рассыпных монистах и серьгах.Как она появится – запляшет,Прошумит узорным подоломИ со стога темного промашетЛебединым бешеным крылом.И, обнявшись с нею, постою я.Это – и на радость, и на страх,Потому что жарче поцелуяНе найти на белых берегах.
Старик и смерть
Как-то днем иль, может, спозаранку —Все равно пеняя на судьбу,Молодого хвороста вязанкуНес старик на немощном горбу.Измочалив руки и рубаху,Он в сердцах, что малое дитя,Бросил хворост наземь, как на плаху,И присел, стеснительно кряхтя.– Охо-хо, язви меня лозою! —И, поняв невыгоду житья,Вновь промолвил с мысленной слезою:– Где ты бродишь, смертушка моя?..Лишь сказал – и сразу заелозил,Взмокнул весь соленою росой —Перед ним, как выдох на морозе,Встала смерть с бесстыжею косой.Белобрыса и рябая ликом,Будто ртом мусоля удила,Прохрипела:– Ты меня накликал?Вот я и на выручку пришла…Мой старик зажмурился в испуге,Проклял разом голову свою.Что сказать злопамятной старухе,Чем ее разжалобить, змею?И, едва владея даром речи,Он решился – быть или не быть:– Подсоби, родимая, на плечиМне вязанку эту навалить.
«Над Волгой ветер сине-сумрачный…»
Над Волгой ветер сине-сумрачныйИ палубная маета.Хрипят пластинки ежесуточно,Визжат про черного кота.А Волге слышать все наскучило,Волну уводит от винтовИ бьет наотмашь на излучинахВ крутые брови берегов.Ей не пристало быть невольницей.И, вся – на краешке волны,Она ль не ждет свои разбойничьи,Свои червленые челны!
Зеленые поезда
В реке смеркается вода,Прохладой тянет от околицы…Мне снились, снились поезда,Зеленые, как лесополосы.Они везли меня туда,Где ждали моего прощания,Они везли меня в ту дальДля смеха и непослушания.И все-таки не довезли.На полпути, на полдыханииЗабрезжила в моем сознанииСедая боль моей земли.Я нужен ей, я к ней приду,Вернусь, никем не приневолен,Не знойным перекати-полем,А ливнем, грянувшим в саду…Я вспоминаю те года,Рукой на лбу ерошу волосы.Мне снятся, снятся лесополосы,Зеленые, как поезда.
«Оставит мать мне тихий угол дома…»
Оставит мать мне тихий угол дома,Когда устанет сердце у нее.Пройдут дожди, и рыжая соломаНа беззащитной крыше погниет.Дожди карниз дощатый покоробят,Начнет мороз завалины крошить.Бельмом золы затянутый колодецОдни синицы будут сторожить.И кто придет на светлый палисадникСажать сирень и сеять семенаЗабытых трав? И запоздалый всадникНе стукнет в переносицу окна.Кому тогда откроют и доверятГлухую тайну этой тишиныКрест-накрест заколоченные двериИ бревна перекошенной стены?Но запылит забытая дорога,Оставит зной полынную межу,И я приду к скрипучему порогуИ голубей на крыше разбужу.И, вспомнив тех, приветных и усталых,Кто обживал дубовые углы,Поставлю в угол ветку краснотала,Травой зеленой выстелю полы.И лишь потом, с печалью неизбежной,За скромный ужин сяду без огня,Чтоб никогда во тьме своей кромешнойНе обижалась мама на меня.
Матери
Затопи ты мне русскую печь,Заведи свою русскую прялку.Под ее монотонную речьМне недавно забытого жалко.Ничего, что я буду угрюм,Я согреюсь зато и оттаюОт осенних неласковых дум,С чем я ночи свои коротаю.Затопи ты мне русскую печь,Обогрей невеселых и квелых.Я хотел бы навеки сберечьЭтот запах березы горелой.Слышишь, ветер бушует опять,Отрясает скрипящую грушу.Научил бы меня окликатьОн бессмертную русскую душу.Я б навеки прославил ееИ сказал бы свободные речиПро свое молодое житье,Про широкие русские печи.Потому я тоскую в ночи,Потому и смотрю нелюдимо,Что пришел от крестьянской печи,От ее горьковатого дыма.Затопи же мне русскую печь,Заведи монотонную прялку,Я хотел бы все то уберечь,Что нерусскому бросить не жалко.