Избранное. Том 1
Шрифт:
…Я прослушал записи и мне захотелось их опубликовать.
Кое-что я сократил, поправил то немногое, что связано лишь со спецификой разговорной речи. Как он и просил, имени его не упоминаю. Назвал автора записей Виктором Сергеевичем Стражниковым. Понимаю, что у него была не героическая жизнь, не героическая смерть. Но разве не может быть интересна простая жизнь одного из нас?
Январь
Вчера ехал в одной машине с генеральным директором соседнего нефтехимического завода. Заговорили о работе.
– С утра поехал в цеха, –
То ли этот короткий разговор, то ли непомерные сложности, придавившие нас, но что-то меня толкнуло, я почувствовал желание разобраться: чем же был для меня и для завода прошедший год?
Я попытался записывать наиболее важные события, но вскоре понял: занести на бумагу все, что считаю необходимым, не смогу: должность генерального директора отнимает слишком много времени и сил.
И тут я натолкнулся, как мне показалось, на удачную мысль: а что, если попробовать наговаривать на магнитофонную пленку? Хотя бы два-три раза в неделю, пусть это получится непоследовательно, сумбурно, но это будет хроника очевидца, решившего поставить себе условие – не кривить душой.
Итак, впереди целый год жизни.
Сегодня мой приятель Сергей рассказал забавную и грустную историю о своем отце. Тому сейчас около восьмидесяти лет, они его привезли из рабочего поселка, и он доживает свой век у них. Ему категорически запрещено курить, поэтому все близкие пытаются оградить его от курева и следят за ним. А старик – из заядлых курильщиков, бывший слесарь, орденоносец, настырный и упрямый. И жена Сергея, уходя на работу, припрятала все деньги, чтобы он не купил сигарет. Возвращается домой: на столе окурки, пачка курева. Что оказалось? Дед вышел на улицу и поменял орден Ленина, который получил за прежние труды, на пачку сигарет. Жена Сергея стала его стыдить, он совершенно безразлично сказал:
– А на кой он мне нужен? Мне нужны сигареты, а он только место пролеживает.
Было это в самом начале перестройки. А недавно ко мне приехал бывший директор нашего завода. Он работал здесь пятнадцать лет назад, до меня. Еще энергичный мужчина. Глядя в глаза мне, спросил:
– Послушай, а что ты заработал на заводе лично для себя?
Я сначала стушевался.
– Для себя?
– Ну да, лично для себя?
– Сразу и не скажешь. А вы сами готовы ответить на такой вопрос?
– Я получил здесь десять лет назад орден Ленина. А его просто так не давали, каким бы ты ни был хорошим: если завод не работал, никаких наград директор не получал. Я получил его за заслуги. А ты что получил?
– Я за время работы на заводе защитил кандидатскую диссертацию, затем докторскую.
– И все?
– Все…
– Но ведь это твои личные заслуги. Это ты сам себе сделал. А где государственная оценка твоей работы?
– Какая же может быть государственная оценка, когда мы уже полгода как акционерное общество? Коллективная собственность, не государственная.
– Вот, вот, я и мечу в этот корень, – мой собеседник победно воззрился на меня. – Завод, бывший государственным предприятием, был нужен государству, Правительству, а сейчас вы – не государственное предприятие. Вы не государственные люди, вы никому не нужны. Как у вас сложится, так и будет.
Мне как-то трудно было возражать, да я и не мог понять, в чем моя вина.
– Мы работали на Россию, а вы на кого? – продолжал наседать он.
– А мы – на самих себя. У нас четыре с половиной тысячи народа.
Мы кормимся, зарабатываем на жизнь. А если для народа, значит, и для государства.
– И все-таки в этом деле что-то не так, – подытожил он.
И я снова не нашел, что ему возразить. Мне самому еще многое непонятно, самому нужно во многом разобраться…
Итак, с чем же мы пришли к концу минувшего года? Соседний нефтехимкомбинат, который моложе нас на десять лет, почти полностью остановлен. Готовится к увольнению полтысячи работников. Много задолжали энергетикам. Продукция комбината не имеет сбыта и нет возможности такое громадное предприятие быстро переориентировать на выпуск другой. Фабрика трикотажного полотна работает в одну смену. Завод изоляционных материалов, единственный в России производящий ленту для изоляции магистральных трубопроводов, тоже стоит. Отечественные потребители покупают теперь пленку за границей. «Синтезкаучук» – громадное объединение – практически не работает, задолжав около десяти миллиардов рублей энергетикам. АвтоВАЗ – гигант, гордость отечественной промышленности – остановил главный конвейер на целый месяц из-за отсутствия комплектующих, а в сущности из-за неплатежей.
Нам удалось удержаться. Больших срывов не было. Правда, пришлось прекратить производство полиэтилена, бывшего некогда гордостью предприятия. Полиэтилен – дефицитнейший продукт, без которого отечественная промышленность просто не могла жить. А теперь – нет сбыта. И все из-за резкого повышения цен на энергию, сырье.
Несколько недель работали на тридцати процентах мощности, принося заводу каждый день около двух-трех миллионов рублей убытка. В конце концов пришлось распустить рабочих.
Месяц продержали производство в неработающем состоянии. Никто из потребителей не забеспокоился, не зашумел. Не до того.
Беда, очевидно, в том, что, поднимая цены на сырье и энергетику до мирового уровня, мы забыли, что в производстве сырья, энергетики и продукции, которую можем реализовывать в России, либо за границей, есть технологии – старые или новые, но не соответствующие мировым уровням. И эти технологии необходимо реконструировать. Но в один день это сделать нельзя. Нужно время. А времени как раз нам и не дается. Чтобы модернизировать установки и начать выпускать продукцию с низкой себестоимостью, надо полтора-два года.
А как жить в это время? Той курочке, которая может снести через год или два золотые яички, просто-напросто рубят голову…
В конце концов нам не денежные кредиты нужны от государства, а кредиты времени.
Вот один день жизни нашего завода. Последний в минувшем году.
Впереди по календарю четыре выходных дня. Для того, чтобы производство ритмично работало, необходим на эти дни запас бензина марки «Нефрас» и изопропилового спирта. Была договоренность, что они поступят. Но на Рязанском НПЗ вдруг заявили: если не перечислите сегодня девяносто миллионов рублей в счет погашения долгов, бензин отгружен не будет. В последний день при наличии картотеки в четыре миллиарда рублей всеми правдами и неправдами за несколько часов удалось договориться с банком, чтобы эти девяносто миллионов ушли и номер платежного поручения был передан в Рязань. Пока утрясали этот вопрос, Дзержинский завод, который должен был поставить изопропиловый спирт, сообщил, что накануне производство остановлено по причине неуплаты долгов за электроэнергию. Мы умоляем в исключительном порядке отгрузить нам изопропиловый спирт, поскольку два дня назад завод еще работал. Оказывается, что этому заводу местные энергетики отключили электроэнергию и нельзя включить насос, которым накачивается спирт в цистерны. Питание будет подано только десятого января, а до десятого – как хотите…