Избранное
Шрифт:
— Что значат страдания одного человека! Тот, кто думает лишь о своих невзгодах, ничего не сможет сделать. Ты знаешь, у меня рано умерла мать. И я потерял самое дорогое — материнскую ласку. Отец, конечно, любил меня, и я его тоже, но он был занят с утра до вечера, и у него не оставалось времени для меня. С детства я искал любви людей… Но жизнь в богатой патриархальной семье так же беспросветна, как порядки в монархии. И в такой семье я прожил почти шестнадцать лет. Я не говорю о тех страданиях, которые пережил сам, не стоит об этом говорить. Но я видел, как страдали другие люди, как отчаянно боролись они за жизнь и в конце концов погибали, не испытав даже счастья молодости. Я видел также людей, которые
Вокруг царила темнота, но Жушую почудилось, будто он видит, как Чэнь Чжэнь отчаянно борется с призраком смерти. Потом ему померещилось, что Чэнь Чжэня опускают в могилу. С тахты не доносилось никаких звуков. Страх и жалость охватили Жушуя, из глаз его покатились слезы.
— Чжэнь, Чжэнь! — позвал он печальным голосом.
— Что? — отозвался тот удивленно.
Жушуй долго молчал, потом, сдерживая охватившее его волнение, с трудом произнес:
— Ты спи! Тебе нужен отдых. А обо мне не беспокойся. Я целый день ничего не делал! — И добавил: — На тахте, наверное, неудобно? Давай поменяемся. Иди на кровать. — Он готов был уступить свое место.
— Не беспокойся. Здесь очень хорошо. Не вставай, — поспешил остановить друга Чжэнь.
Жушуй знал характер Чэнь Чжэня и не настаивал.
— Постарайся поскорее уснуть, — сказал он и тихо заплакал.
Жушуй проснулся на рассвете и услышал, что его друг ворочается на тахте.
— Чжэнь! — позвал он.
Тот откликнулся.
— Как спалось? — спросил Жушуй, раздвигая полог. Чэнь Чжэнь лежал лицом к стене.
— Спал в общем часа четыре. Остальное время ворочался.
— Тогда поспи еще, — посоветовал Жушуй. Но через секунду снова обратился к Чэнь Чжэню: — Тыне спал, потому что думал о Юньюй?
— О Юньюй? — спросил тот удивленно, но с интересом. — Почему ты вдруг заговорил о ней?
Жушуй уже забыл ночной разговор с другом. Перед его глазами возникло лицо очаровательной девушки, ее тонкие подведенные брови, подкрашенные, нарочито поджатые губки, склоненная головка, сверкающий взгляд ясных очей и еще… Он не вытерпел и рассмеялся:
— Она, по-моему, очень интересуется тобой!
— Мной? — по-детски наивно расхохотался Чэнь Чжэнь. — Ты думаешь? Ерунда! Она просто шутила со мной.
— Вряд ли. Она так смотрела на тебя, что я даже позавидовал.
— Ну, так тебе и карты в руки, — снова засмеялся Чэнь Чжэнь.
Жушуй задумался и затем произнес:
— Честно говоря, она мне нравится. Но у меня уже есть Жолань, и я не хочу становиться у тебя на пути. Советую тебе не мешкать, не то упустишь эту счастливую возможность.
Чэнь Чжэнь опять рассмеялся.
— Понял? — спросил его довольный Жушуй.
— Ладно! Хватит валять дурака!
— Дурака? Да я серьезно.
— Чего же, по-твоему, я могу ждать от этой мелкобуржуазной девицы?
Минуту длилось молчание. Пробили часы. Но друзья не обратили на это внимания.
— Чжэнь! — взволнованно сказал Жушуй. — Я все-таки советую тебе не упускать случая. Работа у тебя трудная, тебе нужна жена, подруга, которая будет любить тебя, заботиться о тебе. Юньюй права, тебе необходима женская ласка, она так успокаивает! Зачем предаваться только мрачным мыслям. Из-за них твои статьи наводят страх на людей. Мне кажется, Юньюй отлично понимает тебя. Ты молод и должен познать счастье, познать женскую ласку. Не следует отдавать всего себя, ничего не получая взамен, пойми. — Жушуй забыл в эту минуту, что сам не ценит этого. Чэнь Чжэнь молчал. — К чему так страдать, — продолжал Жушуй. — В мире ты не один. Даже Ли Цзяньган, который обычно советует, преодолевая любые трудности, упорно идти к цели, тоже считает, что ты не должен быть аскетом.
— Я понимаю тебя и очень тронут твоим добрым отношением, — помолчав, не спеша промолвил Чэнь Чжэнь, — но мы совершенно разные люди… Тебе нужна женщина, ты нашел ее; возможно, это изменит твой характер, вдохновит тебя, ведь сейчас ты словно корабль с порванными парусами, а паруса тебе нужны.
Жушуй хотел было возразить, но не успел. Чэнь Чжэнь продолжал:
— Мне же нужна работа. Любовь не поможет мне разрешить главный вопрос всей моей жизни. Я сейчас работаю целыми днями, времени и то не хватает, а уж на любовь тем более. Я не призван украшать собою жизнь. Но в будущем, когда я отдам все силы творцам нового мира, я смогу чистосердечно сказать: «Я не напрасно прожил жизнь. А любовь хоть и стоит того, чтоб о ней помечтать, на мою долю не выпало такого счастья. Пусть им наслаждаются другие».
Жушуй помолчал, подумал и, собравшись с духом, заявил:
— Слова твои, конечно, не лишены смысла, но ты должен помнить о том, что всех дел не переделаешь. Если работать так, как работаешь ты, не щадя себя, можно, конечно, добиться кое-каких успехов. Но ради этого ты жертвуешь десятком, а может быть, и несколькими десятками лет своей жизни. Слишком дорогая цена! Чем дольше проживешь, тем больше сделаешь. Ты не бережешь себя! Не забывай о том, что все мы любим тебя, все желаем тебе счастья.
Голос Жушуя дрогнул. Его искренность глубоко тронула Чэнь Чжэня. Он несколько раз порывался перебить друга. И когда Жушуй умолк, слова его все еще звучали в ушах Чэнь Чжэня. Чэнь Чжэнь ощутил тепло, исходившее, казалось, из глубины сердца, и дал волю слезам. Чтобы Жушуй не заметил этого, Чэнь Чжэнь отвернулся к стене. А когда слезы высохли, глубоко вздохнул и с трудом проговорил:
— Я понимаю тебя, хорошо понимаю. Честно говоря, я даже знаю, почему ты все это говоришь. Но моя энергия сжигает меня. Вы не можете понять, что творится со мной, когда душу мою охватывает порыв! В такие минуты я думаю лишь о работе, остальное для меня не существует. Я не помышляю о том, что для меня полезно, что вредно, что хорошо, что плохо. Я не думаю даже о жизни. В такие минуты одна лишь работа может удовлетворить меня. Я словно вулкан, припорошенный снегом. И вот, когда начинается извержение и снег тает, мне самому становится страшно. Я ведь хорошо понимаю, как нужно действовать, чтобы достичь результата. Но, когда принимаюсь за дело, о многом забываю. Горячий порыв ослепляет меня. Я перестаю думать о будущем. Я хочу принести в жертву работе часть своей жизни. В этом причина моей неизлечимой болезни, моих страданий. — Голос, полный тоски и отчаяния, отчетливо звучал в тихой комнате.
— Ты заставил меня вспомнить Пашу из «Утренних теней» Арцыбашева, — грустно сказал Жушуй, раздумывая над тем, как продолжить разговор, но Чэнь Чжэнь с испугом перебил его:
— Пашу? Как ты мог подумать о нем? У нас с ним ничего общего нет, я не умру так рано, как он! — в страхе кричал Чэнь Чжэнь, голос его дрожал, в нем звучало страстное стремление жить.
В комнате воцарилась печаль. Горестные мысли овладели Жушуем, он не знал, как выйти из создавшегося положения. Он вдруг понял, что Чэнь Чжэню жаль расставаться с жизнью, со всем, что есть в этом мире, даже с женщинами, на которых он не обращал внимания.