Избранное
Шрифт:
— Ну как, есть весточка от Шичэна?
И вот однажды летом в самый разгар полевых работ Шичэн наконец появился в Пекине. Однако визит сына больше встревожил старого Вана, чем обрадовал. Радость старика понять нетрудно. Наконец-то сын приехал, к тому же здоровый и ладный. Ему всего-навсего двадцать лет, а он уже на голову выше отца. Вот только странно, что парень пришел без вещей, в порванной одежде, весь заляпанный грязью. Вид сына сильно обеспокоил старика. Он сразу же потащил Шичэна в одежную лавку, где купил синюю куртку со штанами и пару туфель из темной холстины. Потом он повел сына к друзьям: маньчжурам и китайцам.
— Что же ты не приходишь к нам в гости вместе с Шичэном? Или гнушаешься?
От подобного внимания старик чувствовал себя не в своей тарелке. Визиты к знакомым возобновились, правда, уже не так часто, как прежде.
Как-то после полудня моя матушка стирала белье в тени финикового дерева, стоявшего у западной стены двора. Я лежал в комнате, посасывая палец. Трудно сказать, спал я или бодрствовал, но знаю точно, что сытости в желудке я не ощущал. Наш рыжий пес вертелся под деревом, стараясь схватить муху. В этот момент и пришли старый лавочник Ван с сыном.
— Вот мой Шичэн! — представил старик юношу как-то очень просто, без всяких церемоний.
Мать предложила гостям посидеть в комнате, но они остались во дворе. Летом здесь куда более приятно, чем в доме. Во дворе растут два финиковых дерева, почти всегда зеленых, хотя порой без плодов. Возле стены виднеется несколько кустиков травяного жасмина, который вырос сам по себе, а в этом году разросся особенно буйно. А пятицветная слива мэйхуа — нынче только одна. Отец не смог достать больше деревьев, так как надо было для меня покупать печенье. Зато мэйхуа в нынешнем году расцвела с какой-то особенной силой. В небе носятся ласточки. Во двор то и дело залетают разноцветные стрекозы. Их крылышки иногда красноватые, а иногда с желтым отливом. На крыше дома торчат несколько пучков заячьей травы. Конечно, для крыши это плохо, но зелень травки радует глаз. Словом, во дворе у нас очень интересно.
Хотя сегодня довольно тепло, старый Ван, любящий во всем порядок, одет в длинный серый халат. На Шичэне красуется обновка: штаны и куртка. Штаны немного ему велики, куртка короче, чем надо. При каждом движении одежда странно шуршит. Мать подвинула Вану маленькую табуретку. Старик сел и устремил взор на сына, который садиться не захотел.
— У меня есть дела! — сказал он.
Матушка не любила пустых разговоров, но, пройдя хорошую школу под руководством бабушки и свекрови, она всегда знала, что надо сказать гостю в подходящий момент и как принять его, чтобы все выглядело не только естественно, но и прилично. А нынче к тому же к нам пришли друзья! В обычные дни она могла сколько угодно разговаривать с Ваном о погоде. Но как быть сегодня? Она не знала, не находила слов для разговора. Мать смотрела на Вана, а тот безотрывно глядел на сына, словно чего-то ждал с беспокойством.
Юноша походил на молодую стройную сосну, пустившую в землю крепкие корни. Он стоял будто вкопанный, и двигались у него лишь руки, которым он не находил места. Ладный парень, и все в нем складно. Однако глаза его странно блестят, а рот плотно сжат: коль решил молчать, не вымолвлю ни слова, говорит весь его вид. Наверное, поэтому мать не знала, как ей быть, с чего начать разговор. Она даже забыла
Неожиданно во дворе появился Фухай. Наш рыжий пес пришел в радостное возбуждение, принялся скакать и носиться по двору взад и вперед.
— Рыжий, успокойся! — крикнула мать. Собака побежала на прежнее место и снова занялась ловлей мух.
Фухай сел, а Шичэн тут же встал. Его плотно сжатые губы наконец разомкнулись.
— А-а, Фухай!.. — Улыбнулся он или нет, понять было трудно. Фухай достал черный пальмовый веер с бамбуковыми распорками и принялся себя обмахивать.
— Шичэн! — проговорил он после длительного молчания. — Я все думал о том самом… Будет тебе!..
— Как это «будет»? — Шичэн посмотрел на Фухая, потом перевел взгляд на отца. — Как «будет»? — Сделав над собой усилие, он проглотил слюну. Ну давай, говори!
Мать терялась в догадках: «Когда же они познакомились? И разговор какой-то чудной!» Она пошла заваривать чай.
— Шичэн! — Старый Ван заговорил неторопливо, тщательно обдумывая каждое слово. — Ты ведь знаешь, что я не переношу ничего иностранного, даже вот эту заморскую материю. А о самих иностранцах и их вере и говорить не приходится! Только…
— Отец! — Шичэн вытер вспотевшие ладони о новые штаны. — Тебя не было в наших краях много лет, и ты не знаешь, что с нами творят… Двухволосые [90] подзуживают иностранцев, а те отдают приказы властям!.. Крестьянам стало жить горше, чем вот этому самому псу! — Юноша показал на Рыжего. — Ненавижу двухволосых! Ублюдки!
Наступило молчание.
— Это верно, есть среди них и ублюдки! — проговорил через какое-то время Фухай и вдруг засмеялся, но его смех прозвучал фальшиво.
90
Презрительная кличка прихвостней иностранцев, которых в свою очередь называли Волосатыми или Рыжеволосыми.
— А вот эти самые ублюдки самые близкие люди Волосатым! — Шичэн в упор посмотрел на Фухая. Тот сделал вид, что рассматривает какого-то жука на листе финика.
— Ты, Шичэн… вот только ты… — что-то хотел сказать старик, но фразу так и не кончил.
— Хватит тебе, парнишка! — вмешался Фухай, продолжая мысль, которую не успел выразить старый Ван.
— Не называй меня так! Я тебе не мальчишка! — Юноша уставился на Фухая. — Я дерусь на ножах, научился кулачному бою, умею уйти от любого удара. Сейчас я никого не боюсь! Никого!
— Однако ж ты никого и не победил! — усмехнулся Фухай. — Может, ты смелый, бесстрашный, а вот власти вместе с иностранцами тебя побили! Нос-то тебе утерли!
— Точно! — вмешался старый Ван. — Вон как, значит, получилось!..
— А я не смирюсь! Побили раз, два… Все равно буду драться! воскликнул молодой человек. Он замолчал, стиснув зубы и плотно сжав губы. На его скулах двигались желваки.
— Послушай, сынок! — стал уговаривать его отец. — Послушай меня, старика! Оставайся здесь, оглядись, присмотрись! А когда разберешься во всех делах, поступай как знаешь! Разве я тебе предлагаю что-то плохое? Я уже старый, поживи пока со мной…