Избранное
Шрифт:
— Да, — продолжал Маленький Скорпион, — глупость — это наша главная беда, потому что мы обычно подражаем другим, делаем вид, будто все знаем и понимаем, а на самом деле не знаем и не понимаем ничего. В минуту настоящей опасности мы отбрасываем свою крикливую терминологию, зовем маму, как дети, — и тогда обнажается подноготная наших пустых душ: обыкновенная глупость. Многие всеисты в подобных случаях взывают к святому Мацу, хотя в действительности он был не святым, а великим человеком и отвергал суеверия. Ссылаются наши революционеры и на таких «святых», которые
Никто у нас ничего не понимает, а когда возникают проблемы, требующие немедленного решения, все только и делают, что призывают на помощь святых. Нет, наша гибель неизбежна. Если дурно организованные экономика, политика, образование, армия могут погубить государство, то массовая глупость способна погубить целую нацию, потому что глупцов не считают людьми. Захватив нашу страну, враги полностью уничтожат нас, и никто из соседей не вступится. Скот пошел под нож — что в этом особенного? Люди всегда жестоки к тем, кого презирают.
Я очень хотел познакомиться с кошачьими святыми поближе, но боялся потерять Маленького Скорпиона и Дурман. На отдых мы расположились в деревушке, которая представляла собой несколько полуразвалившихся домиков, без единого жителя.
— Во времена моего детства эта деревня выглядела иначе. Как быстро все приходит в запустение! — задумчиво сказал Маленький Скорпион, точно самому себе. Я не знал, отчего погибла деревня, но не стал донимать его расспросами, потому что уже слышал о нескольких странных революциях, а за ними — войнах, в которых и победа не приносила счастья. Все то же невежество и ханжество, каждый переворот сопряжен с увеличением армии, с ростом числа алчных чиновников. Крестьяне голодают, даже если трудятся в поте лица, и бегут в город или за несколько дурманных листьев пополняют собой армию. Да, опасное это дело — революция в руках невежд! Никто не спасет людей-кошек, если они не поймут, что их душит собственная глупость.
Пока я так размышлял, Дурман вдруг вскочила и закричала:
— Глядите, глядите!
На западе клубилась огромная туча серого песка, словно поднятая налетевшим вихрем.
Губы Маленького Скорпиона задрожали:
— Это бегут отступающие солдаты!
26
— Спрячьтесь! — спокойно и в то же время озабоченно приказал Маленький Скорпион. — Наши солдаты несмелы в наступлении, но отступают, как безумные. Прячьтесь быстрее! Друг, поручаю Дурман тебе!
Горящими глазами он смотрел на запад, а руки его тянулись к девушке, точно хотели приласкать ее. Дурман взяла его за руку и, дрожа всем телом, прошептала:
— Мы умрем вместе.
Я не знал, что делать: прятать Дурман или остаться с ним? Смерть меня не страшила, но я мечтал принести хоть какую-нибудь пользу. Если на нас обрушится несколько сотен обезумевших солдат, то не поможет даже мой пистолет. Схватив друзей за руки, я хотел броситься с ними в первую попавшуюся хижину, чтобы потом, когда отряд промчится мимо, поймать одного из
Маленький Скорпион не желал прятаться. Дурман тоже не слушалась меня. Между тем туча пыли надвигалась с молниеносной быстротой.
— Глупо так умирать, я не допущу этого!
— Все кончено, не беспокойся обо мне, — твердо сказал Маленький Скорпион. — И о Дурман тоже: пусть делает что хочет.
Но физически он не мог со мной соперничать — я обхватил его и поволок силой. Дурман последовала за нами. Мы спрятались в разрушенном домишке, я положил на стену несколько кирпичей и сквозь щели между ними стал наблюдать за бегущим войском.
Оно налетело, как смерч, захлестнуло нас серым песком и испуганными воплями. Я невольно зажмурился, но тут же открыл глаза. Передо мной предстало все воинство. Солдаты бежали с пустыми руками, глядя только себе под ноги. Это зрелище придало мне смелости. До сих пор я не мог представить себе войско без знамени, без оружия, без лошадей, без формы — одни голые люди-кошки, близкие к сумасшествию, отчаянно вопящие и мчащиеся по горячему песку. Теперь я не испугался бы даже целой армии, целого мира этих дикарей.
Несколько минут — и главная масса бегущих схлынула. Я подумал, что это, наверное, солдаты Большого Скорпиона. Если так, то Маленький Скорпион шел на верную смерть, когда отказывался прятаться от них. Мне снопа захотелось поймать кого-нибудь из отставших солдат, но они бежали даже быстрее передних — должно быть, пытались нагнать их. Ловить было безнадежно, оставалось подстрелить.
Я знал, что передние даже не оглянутся на выстрел, но не был уверен, что сумею попасть в бегущего и притом нанести ему лишь легкую рану. Нет, это не для меня: я все же не военный, чтобы прибегать к таким жестоким приемам.
Солдат становилось все меньше. Я выскочил из укрытия, решив стрелять только в самом крайнем случае. Жизнь иногда бывает сложнее, чем ее себе представляешь, но иногда проще. Если бы солдаты продолжали бежать, я бы за ними не угнался. К счастью, один из них поступил иначе и, завидев меня, оцепенел, словно лягушонок перед водяной змеей. Остальное было совсем просто. Я взвалил его, полумертвого от усталости и страха, к себе на спину, и он даже не пискнул.
В нашем убежище он долго не открывал глаз, а едва открыл их и увидел Маленького Скорпиона, так дернулся, будто ему всадили штык в живот. Глаза солдата загорелись, он хотел броситься на молодого хозяина, но моя рука легла ему на плечо.
Маленький Скорпион, неподвижно сидевший рядом с Дурман, не проявил к пленнику никакого интереса, и я понял, что мне придется расспрашивать самому. Не добившись ничего добром, я припугнул солдата и спросил, почему они убегают.
Солдат снова оцепенел, стал что-то вспоминать и вдруг показал на Маленького Скорпиона:
— Все из-за него!
Маленький Скорпион усмехнулся.
— Все из-за него! — яростно повторил солдат. Я знал, что люди-кошки очень вспыльчивы, и выжидал, когда его гнев уляжется.