Избранное
Шрифт:
Мне никто не отвечает. Я открываю дверь и вижу перед собой
старуху, которая утром стояла во дворе с часами. Я очень удивлен
и ничего не могу сказать.
– Вот я пришла, - говорит старуха и входит в мою комнату.
Я стою у двери и не знаю, что мне делать: выгнать старуху или
наоборот, предложить ей сесть? Но старуха сама идет к моему кре
слу возле окна и садится в него.
– Закрой дверь и запри ее на ключ, - говорит мне старуха.
Я закрываю
– Встань на колени, - говорит старуха.
И я становлюсь на колени. Но тут я начинаю понимать всю неле
пость своего положения. Зачем я стою на коленях перед какой-то
старухой? Да и почему эта старуха находится в моей комнате и си
дит в моем любимом кресле? Почему я не выгнал эту старуху?
– Послушайте-ка, - говорю я, - какое право имеете вы распо
ряжаться в моей комнате, да еще командывать мной? Я вовсе не
хочу стоять на коленях.
– И не надо, - говорит старуха, - теперь ты должен лечь на
живот и уткнуться лицом в пол.
Я тотчас исполнил приказание.
Я вижу перед собой правильно очерченные квадраты. Боль в пле
че и правом бедре заставляет меня изменить положение. Я лежал
ничком, теперь я с большим трудом поднимаюсь на колени. Все чле
ны мои затекли и плохо сгибаются. Я оглядываюсь и вижу себя в
своей комнате, стоящего на коленях посреди пола. Сознание и па
мять медленно возвращаются ко мне. Я еще раз оглядываю комнату и
вижу,что на кресле у окна будто сидит кто-то. В комнате не очень
светло, потому что сейчас, должно быть белая ночь. Я пристально
оглядываюсь. Господи! Неужели эта старуха все еще сидит в моем
кресле? Я вытягиваю шею и смотрю. Да, конечно, это сидит старуха
и голову опустила на грудь. Должно быть она уснула.
Я поднимаюсь и прихрамывая подхожу к ней. Голова старухи опу
щена на грудь, руки висят по бокам кресла. Мне хочется схватить
эту старуху и вытолкать ее за дверь.
– Послушайте, - говорю я, - вы находитесь в моей комнате. Мне
надо работать. Я прошу вас уйти.
Старуха не движется. Я нагибаюсь и заглядываю старухе в лицо.
Рот у нее приоткрыт и изо рта торчит соскочившая вставная че
люсть. И вдруг мне делается все ясно: старуха умерла.
Меня охватывает странное чувство досады. Зачем она умерла в
моей комнате? Я терпеть не могу покойников. А теперь возись с
этой падалью, иди разговаривай с дворником и управдомом, объяс
няй им, почему эта старуха оказалась у меня.
Я с ненавистью посмотрел на старуху. А может быть, она и не
умерла? Я щупаю ее лоб. Лоб холодный. Рука тоже. Ну что мне
делать?
Я закуриваю трубку и сажусь на кушетку. Безумная злость под
нимается во мне.
– Вот сволочь!
– говорю я вслух.
Мертвая старуха как мешок сидит в моем кресле. Зубы торчат у
нее изо рта. Она похожа на мертвую лошадь.
– Противная картина,- говорю я, но закрыть старуху газетой не
могу, потому что мало ли что может случиться под газетой.
За стеной слышно движение; это встает мой сосед паровозный
машинист. Еще того не хватало, чтобы он пронюхал, что у меня в
комнате сидит мертвая старуха! Я прислушиваюсь к шагам соседа.
Чего он медлит? Уже половина шестого! Ему давно пора уходить.
Боже мой! Он собирается пить чай! Я слышу, как за стенкой шумит
примус. Ах, поскорей ушел бы этот проклятый машинист!
Я забираюсь на кушетку с ногами и лежу. Проходит восемь ми
нут, но чай у соседа еще не готов, и примус шумит. Я закрываю
глаза и дремлю.
Мне снится, что сосед ушел, и я вместе с ним выхожу на лест
ницу и захлопываю за собой дверь с французским замком. Ключа у
меня нет, и я не могу попасть обратно в квартиру. Надо звонить и
будить остальных жильцов, а это уж совсем плохо. Я стою на пло
щадке лестницы и думаю, что мне делать и вдруг вижу, что у меня
нет рук. Я наклоняю голову, чтобы лучше рассмотреть, есть ли у
меня руки, и вижу, что с одной стороны у меня вместо руки торчит
столовый ножик, а с другой стороны - вилка.
Вот,- говорю я Сакердону Михайловичу, который сидит почему-то
тут же, на складном стуле.
– Вот видите, - говорю я ему, - какие
у меня руки?
А Сакердон Михайлович сидит молча, и я вижу, что это не нас
тоящий Сакердон Михайлович, а глиняный.
Тут я просыпаюсь и сразу же понимаю, что лежу у себя в комна
те на кушетке, а у окна, в кресле, сидит мертвая старуха.
– 37
– Благодарю вас, - сказал я.
– Это очень мило с вашей сторо
ны, но, право, я мог бы и сам.
– Нет, нет, - сказала дамочка, - ступайте на улицу. Что вы
собираетесь купить?
– Видите ли, - сказал я, - я собирался купить полкило черного
хлеба, но только формового, того, который дешевле. Я его больше
люблю.
– Ну, вот и хорошо, - сказала дамочка.
– А теперь идите. Я
куплю, а потом рассчитаемся.
И она даже слегка подтолкнула меня под локоть.
Я вышел из булочной и встал у самой двери. Весеннее солнце
светит мне прямо в лицо. Я закуриваю трубку. Какая милая дамоч
ка! Это теперь так редко. Я стою, жмурюсь от солнца, курю трубку