Избранное
Шрифт:
будто в нем лежит белье и книги. Я взял его за ручку и попробо
вал поднять. Да, он был, конечно, тяжел, но не чрезмерно, я мог
вполне донести его до трамвая.
Я посмотрел на часы: двадцать минут шестого. Это хорошо. Я
сел в кресло, чтобы немного передохнуть и выкурить трубку.
Видно, сардельки, которые я ел сегодня, были не очень хороши
потому что живот мой болел все сильнее. А, может быть, это пото
му, что я ел их сырыми? А, может
то нервной.
Я сижу и курю. И минуты бегут за минутами.
Весеннее солнце светит в окно, и я жмурюсь от его лучей. Вот
оно прячется за трубу противостоящего дома, и тень от трубы бе
жит по крыше: перелетает улицу и ложится мне на лицо. Я вспоми
наю, как вчера в это же время я сидел и писал повесть. Вот она:
клетчатая бумага и на ней надпись, сделанная мелким почерком:
"Чудотворец был высокого роста."
Я посмотрел в окно. По улице шел инвалид на механической ноге
и громко стучал своей ногой и палкой. Двое рабочих и с ними ста
руха, держась за бока, хохотали над смешной походкой инвалида.
Я встал. Пора! Пора в путь! Пора отвозить старуху на болото!
Мне нужно еще занять деньги у машиниста.
Я вышел в коридор и пошел к его двери.
– Матвей Филиппович, вы дома?
– спросил я.
– Дома, - отозвался машинист.
– Тогда, извините, Матвей Филиппович, вы не богаты деньгами?
Я послезавтра получу. Не могли бы вы одолжить мне тридцать руб
лей?
– Мог бы, - сказал машинист. И я слышал, как он звякал клю
чами, отпирая какой-то ящик. Потом он открыл дверь и протянул
мне новую красную тридцатирублевку.
– Большое спасибо, Матвей Филиппович, - сказал я.
– Не стоит, не стоит, - сказал машинист.
Я сунул деньги в карман и вернулся в свою комнату. Чемодан
спокойно стоял на прежнем месте.
– Ну теперь в путь, без промедления, - сказал я сам себе.
Я взял чемодан и вышел из комнаты. Марья Васильевна увидела
меня с чемоданом и крикнула: - Куда вы?
– К тетке, - сказал я.
– Шкоро приедете?
– спросила Марья Васильевна.
– Да,- сказал я.
– Мне нужно только отвезти к тетке кое
какое белье. А приеду, может быть, и сегодня.
Я вышел на улицу. До трамвая я дошел благополучно, неся чемо
дан то в правой, то в левой руке.
В трамвай я влез с передней площадки прицепного вагона и стал
махать кондукторше, чтобы она пришла получить за багаж и билет.
(Я не хотел передавать единственную тридцатирублевку через весь
вагон и не решался оставить чемодан и сам пройти к кондукторше.)
Кондукторша пришла ко мне на площадку и заявила, что у нее нет
сдачи. На первой же остановке мне пришлось слезть.
Я стоял злой и ждал следующего трамвая. У меня болел живот и
слегка дрожали ноги.
И вдруг я увидел мою милую дамочку: она переходила улицу и не
смотрела в мою сторону.
Я схватил чемодан и кинулся за ней. Я не знал как ее зовут, и
не мог ее окликнуть. Чемодан страшно мешал мне: я держал его пе
ред собой двумя руками и подталкивал его коленями и животом. Ми
лая дамочка шла довольно быстро, и я чувствовал, что мне ее не
догнать. Я был весь мокрый от пота и выбивался из сил. Милая да
мочка повернула в переулок. Когда я добрался до угла - ее нигде
не было.
– Проклятая старуха!
– прошипел я, бросая чемодан на землю.
Рукава моей куртки насквозь промокли от пота и липли к рукам.
Я сел на чемодан и, вынув носовой платок, вытер им шею и лицо.
Двое мальчишек остановились передо мной и стали меня рассматри
вать. Я сделал спокойное лицо и пристально смотрел на ближайшую
подворотню, как бы поджидая кого-то. Мальчишки шептались и пока
зывали на меня пальцами. Дикая злоба душила меня. Ах, напустить
бы на них столбняк!
И вот из-за этих паршивых мальчишек я встаю, поднимаю чемо
дан, подхожу к подворотне и заглядываю туда. Я делаю удивленное
лицо, достаю часы и пожимаю плечами. Мальчишки издали наблюдают
за мной. Я еще раз пожимаю плечами и заглядываю в подворотню.
– Странно, - говорю я вслух, беру чемодан и тащу его к трам
вайной остановке.
На вокзал я приехал без пяти минут семь. Я беру обратный би
лет до Лисьего Носа и сажусь в поезд.
В вагоне, кроме меня, еще двое: один, как видно, рабочий, он
устал и, надвинув кепку на глаза, спит. Другой, еще молодой па
рень, одет деревенским франтом: под пиджаком у него розовая ко
соворотка, а из-под кепки торчит курчавый клок. Он курит папи
роску, всунутую в ярко-зеленый мундштук из пластмассы.
Я ставлю чемодан между скамейками и сажусь. В животе у меня
такие рези, что я сжимаю кулаки, чтобы не застонать от боли.
– 44
IV
М А Л Е Н Ь К И Е П Ь Е С Ы
– 47
ДЕВИЦА.
Подруги! Где вы?! Где вы?!
Пришли четыре девы,
сказали:"Ты звала?"
ДЕВИЦА (в с т о р о н у).
Я зла!
ЧЕТЫРЕ ДЕВИЦЫ НА ПОДОКОННИКЕ.