Избранное
Шрифт:
Я нерешительно выдавил из себя, что все мое имущество записано на жену; при этом у меня было такое чувство, будто я снимаю с себя белье.
— Отлично, — обрадовался Боорман. — Так и должно быть. Я ни за что бы не допустил, чтобы из-за махинаций де Кастеллана у вас были неприятности с налоговым управлением. Вы живете в Париже, а он в Марселе, вы не общаетесь, у вас разные занятия и разное положение. Казна ничего не заподозрит. Да и война скоро. Но несмотря на это, я предпочитаю человека, который в крайнем случае может сунуть все свое состояние в карман, так как личный обыск при подобных делах не применяется.
Вы, конечно, задумывались над условиями, поставленными мною в объявлении, господин Пеетерс? Да, я искал иностранца, потому что ему проще смыться, чем французскому подданному, — ведь иностранец может в любой момент уехать в деревню, на родину, поудить рыбку, а там казна его не достанет — руки коротки. Представляете? Сидит себе человек спокойненько в камышах с удочкой, а в десяти метрах от него кровожадное чудовище бессильно исходит
И наконец, я искал специалиста, ибо показалось бы странным, если бы «Гваделупу» приобрел человек, никогда не имевший отношения к кораблям, например агент по скупке и продаже векселей или аптекарь. Или, скажем, букмекер, пастор, генерал. Нет, это не годится, господин Пеетерс. Ведь успех зависит не только от того, что де Кастеллан, получив ваше согласие, сделает запись в своей приходо-расходной книге, в силу которой «Гваделупа», которая до сих пор стояла в графе «дебет», чем принесла нам массу хлопот, перекочует в статью «кредит», чтобы таким образом благополучно провалиться в тартарары, а для казны на сцену выступит новый дебитор, Джек Пеетерс, — разрешите представить, господа? Имя, внесенное в книге де Кастеллана в графу «разные дебиторы», должно принадлежать человеку, которому с полной вероятностью можно приписать четыре миллиона, то есть человеку вполне платежеспособному, с безупречной, незапятнанной репутацией в судовладельческом мире, тому, кто не вызовет подозрений, если появится на рынке с «Гваделупой».
В следующее посещение бара «Америкен» я осторожно посвятил де Кастеллана в свой план, и он ожил, как погибающее от засухи растение, получившее наконец влагу. Тяжелые испытания, слава богу, не притупили его разума. Мой замысел дошел до него мгновенно, он даже шампанским захлебнулся. Он поручил мне подыскать кандидатуру и выразил готовность тут же провернуть это дело, если найдется человек, вызывающий абсолютное доверие. Мне кажется, вы как раз то, что нам нужно, господин Пеетерс, судя по тому, что я узнал о вас в бельгийском консульстве, Бельгийской торговой палате в Париже и в Профессиональной ассоциации судовых маклеров, не говоря уже о вашей внушительной внешности и отличной конторе. Итак, вперед, ибо ваша национальность, имущество, записанное на жену, и я сам, как три ангела-хранителя, поддерживают вас. Впрочем, у вас роль легкая, на трапеции под потолком будет вертеться де Кастеллан.
— Допустим, — продолжал он, помолчав, — что де Кастеллан после тщательного исследования остановится на вас; сможете ли вы тогда принять «Гваделупу», господин Пеетерс? Опека над бедной сироткой не будет стоить вам ни гроша.
Я чувствовал сильное желание указать этому наглому парню с его подчеркнутым «господин Пеетерс» на дверь, но, с другой стороны, мне хотелось дослушать историю до конца, и поэтому я ответил, что в принципе у меня серьезных возражений нет, хотя я и не понимаю цели такой сделки.
— Поздравляю, — заявил Боорман. — Танкер — ваша собственность. Никто и не ожидал от вас, что вы сумеете понять нашу истинную цель. Не стану выкладывать вам все сразу, а то вам может стать дурно от радости. Позаботьтесь, чтобы на танкере, который пока еще не спущен на воду, тут же был поднят бельгийский флаг, и зарегистрируйтесь как владелец судна у Ллойда в Лондоне. Все за счет де Кастеллана, разумеется. Господин Пеетерс, эта комедия принесет вам не только два миллиона, а если начнется война, то и побольше, но вы получите к тому же орден Леопольда, ибо владельцев морских судов в Бельгии не так уж много. Как только танкер будет отремонтирован, советую отвести его за границу в безопасное место. Барселона рядом, и там «Гваделупа» могла бы спокойненько ожидать свершения своей судьбы. Потому что ведь вы, конечно, ее продадите. И еще один вопрос, господин Пеетерс: согласны ли вы поручить де Кастеллану переоборудование этой старой калоши за два миллиона, которых вы, разумеется, тоже не будете платить?
— Если я официально оформлю такой заказ, где гарантия, что в один прекрасный день мне не пришлют счет? Вам это известно так же хорошо, как мне, сударь, и незачем попусту тратить время. Мы можем провести его с большей пользой, — сказал я спокойно и высокомерно, как подобает деловому человеку, которому предлагают махинацию, сулящую миллионы, но явно построенную на песке.
— Конечно, вам пришлют счет, — подтвердил Боорман, — но вы не должны его оплачивать, иначе эти деньги опять просочатся к нему в баланс, как вода в лодку с продырявленным дном. Однако следовало бы оговорить с Кастелланом возмещение вам убытков в случае, если вы все же вынуждены будете заплатить. Итак, вы не должны платить, вам нельзя, и, кроме того, вы действительно не в состоянии платить, потому что таких денег у вас нет. Разве не яснее ясного, что вы спокойно можете брать на себя обязательства на сумму, которой у вас все равно нет? В самом деле, если бы де Кастеллан хотел, чтобы ему действительно заплатили, то заказчика вроде вас, у которого ломаного гроша нет за душой, он заставил бы внести аванс. В своем объявлении я черным по белому писал: «без денег». Еще до оформления заказа вы получите гарантийное письмо, то есть документ, в котором де Кастеллан подтверждает, что речь идет о мнимом заказе, что в действительности он поручает вам перепродать за его счет перестроенный, перекрашенный и перешедший в бельгийское подданство танкер «Гваделупа». Впрочем, на вашем месте я дал бы судну другое имя — так ему будет легче начать новую жизнь. Если вы с такой бумажкой обратитесь к властям, то моего клиента, разумеется, упрячут за решетку. Когда все кончится, вы вернете ему это оружие, как водится среди джентльменов… Если он будет доверять вам на все сто процентов, что маловероятно, он, может быть, еще до получения от вас заказа даст вам расписку на четыре миллиона. Однако лично я не считаю такой шаг необходимым, и мне кажется, что в этом был бы какой-то оттенок, оскорбительный для него: ведь он единственный из нас что-то собой представляет, мы же оба… кто мы, собственно говоря, такие? Если де Кастеллан, познакомившись с вами, отважится вверить свою судьбу в ваши руки, то это будет для вас большая честь, достойный венец всей вашей карьеры судового маклера, господин Пеетерс. Честно говоря, на месте де Кастеллана я не рискнул бы, как бы все заманчиво ни выглядело. Но он пойдет на это, ибо слишком много выстрадал.
Кое-что начало для меня проясняться, но еще очень смутно, вроде первых проблесков зари.
— А что выиграет де Кастеллан? — спросил я. — Не может же он списать четыре миллиона с объяснением, что сделал мне подарок. Казну не проведешь. Над ним учредят опеку.
— Да, на подарок не спишешь, вы правы, — сказал Боорман, — а на несостоятельного должника — сколько угодно.
Наверное, у меня был вид совершенно обалделый, потому что он расхохотался.
— Слушайте дальше, дорогой Пеетерс.
Мне все время казалось, что он так упорно величал меня «господином» не из уважения, а только чтобы поиздеваться. Сейчас, когда я проявил готовность пойти ему навстречу, он отбросил это словцо.
— Как только вы для проформы проверите и одобрите выполненные работы и примете пишу «Гваделупу», де Кастеллан пошлет вам фиктивный счет следующего содержания: за проданный вам танкер «Гваделупа» водоизмещением восемь тысяч с чем-то регистровых тонн — два миллиона франков; за полную перестройку вышеупомянутого танкера, согласно спецификации от такого-то числа, — опять-таки два миллиона, итого — четыре или, вернее, четыре миллиона сто тысяч, иначе будет слишком круглая цифра. Он может включить дополнительные расходы на установку беспроволочного телеграфа или чего-нибудь в этом роде. А через несколько недель, когда «Гваделупа» с бельгийским флагом на мачте будет находиться в безопасности у берегов Барселоны, вы собственноручно напишете ему печальное письмо, в котором сообщите, что времена теперь тяжелые, и это будет истинная правда, ибо всякие времена тяжелы; что ваша жена все еще лечится, как будто можно истратить такую сумму на лечение; наконец, об одном вашем должнике, бессовестном парне, который бесследно исчез вместе с вашими деньгами; одним словом, вы попросите отсрочки платежа. Он с восторгом предоставит вам отсрочку — ведь он ждет вашего письма как манны небесной. И сразу же эти четыре миллиона оказываются вне пределов досягаемости для казны, а в активе его баланса за такой-то год перестанет числиться эта проклятая сумма. Предъявлять какие-то требования вшивому иностранцу, у которого в Париже ни кола ни двора, который перебивается на жалкие комиссионные и чье движимое имущество записано на жену, — безнадежное дело, несмотря даже на то, что он состоит членом Торговой палаты и Французского торгового общества судовых маклеров и что его супруга ежегодно участвует в Международной беспроигрышной лотерее в пользу борьбы с раком. Вашей репутации ничто не угрожает, потому что за гарантийным письмом де Кастеллана вы как за каменной стеной. Вы заберете деньги из банка, если у вас там что-то есть, и вовремя спрячете их в карман. Когда де Кастеллан обратится в банк за справками, он получит от дирекции конфиденциальный ответ, из которого будет ясно, что ваше состояние примерно равно нулю. Возможно, их диагноз будет дополнен указаниями на еще один тревожный симптом, а именно что ваше имущество записано на жену. Этот взрывчатый материал де Кастеллан будет держать в резерве до тех пор, пока посланники казны не явятся к нему вновь. Прочтя вашу горькую жалобу и ответ из банка, эти господа будут так же удручены, как де Кастеллан в то время, когда мы с ним познакомились в баре «Америкен». Им ничего не останется, как выразить соболезнование несчастной жертве, если они обладают хоть крупицей такта. Сам факт переоборудования в кредит не покажется им подозрительным, ибо такие вещи практикуются.
В случае необходимости вы внесете задаток, которым вас заранее снабдит де Кастеллан. То, что он передал вам права владения судном, не получив денег сполна, легкомысленно, но это бывает, и пусть мальчики из казны ругаются до хрипоты, а сделать они ничего не смогут. Ибо де Кастеллан имеет такое же право натворить глупостей, как, например, повеситься. Тащить в суд какого-то нищего Пеетерса не имеет смысла; в подобной щекотливой ситуации, согласно всем международным нормам, единственный выход — смириться.