Избранное
Шрифт:
Я от всего сердца надеюсь, что он прав, но в скверике нас встречает пустая скамейка, и одному богу известно, куда удрали те двое.
Может быть, они со всех ног бросились бежать к себе на «Дели Касл», где они будут в большей безопасности, чем во всем нашем городе, и где им никто не помешает поразмыслить над историей с шарфом и банкой имбирных сладостей. Пусть это будет им наукой — не связываться с нашими девушками. А может быть, я теперь смогу честно уйти от них: вряд ли Али станет искать Марию без своих дружков.
Но когда я его спрашиваю, что он об этом думает, он только мотает головой, подносит к губам два пальца и издает странный пронзительный
Теперь, когда наш отряд снова оказался в полном составе, можно и пускаться в путь, тем более что на башне бьет одиннадцать часов. Ничего, если Мария легла спать, это даже упростит дело, но я не был уверен, что этот отель «Карлтон» и есть конечная цель наших поисков. Хорошо, что это было недалеко — вторая улица направо, потом налево, и никаких зигзагов и поворотов.
Я остановился на противоположной стороне переулка, чтобы как следует рассмотреть логово Кортенаара: мне вовсе не хотелось бросаться туда наобум, как явно готовы были сделать мои темнокожие друзья со своим клочком картона.
Отель «Карлтон» — шикарное название, но оно никак не подходило к этому жилью — полуразваленному дому с облупленным фасадом, каких сотни в любом квартале старого города. Вряд ли там достаточно помещений для гостей, дом всего только двухэтажный, с тремя окнами по фасаду. И никакого следа красной лампы, как у Фатьмы. Наверху все окна были темные, внизу находилось что-то вроде кафе, с какими-то признаками жизни. Мне показалось, что я слышу музыку. Явно неподходящее место для человека с моей репутацией, подумал я, хоть от нее теперь и немного осталось.
— Зайдем? — спросил я нерешительно, надеясь, что мои спутники, увидев этот «отель», потеряли охоту идти туда.
— Но мы ведь для того сюда и пришли, сэр, — говорит Али. Держа перед собой букет, он входит первым, и я следую его примеру — четвертый пария.
Но, войдя, я сначала шарахаюсь назад, как пловец, оглушенный волной, с такой силой навстречу гремит патефон, наполняя тесное помещение ревом дикого зверя. Все тонет в густом дыму, но я все же различаю самого Кортенаара, который стоит за стойкой и делает вид, что не заметил нас. У него курчавая седеющая голова и темноватый цвет лица — среднее между мной и Али. Маленькие глазки беспокойно бегают по сторонам, пока он полощет стаканы, что-то напевая себе под нос, но с виду в нем ничего опасного нет, и мне кажется, что толстый сержант преувеличивал. У дверей сидит молодая женщина и кормит грудью ребенка, к стойке привалились две гулящие девицы, они покачиваются в такт музыке, у стены четверо подозрительных типов играют в карты. В свободном промежутке между стойкой и столами танцуют две пары, но никто на них не смотрит. В общем, тут пять женщин, выбор неплохой, по крайней мере на первый взгляд.
Я вопросительно взглянул на Али, но он сразу говорит, что ее тут нет. Жаль, думаю я, значит, надо искать дальше, а у меня запас энергии уже почти иссяк.
Когда мы уселись рядом с картежниками, Кортенаар перестал мыть стаканы и, подойдя к нам, вежливо спросил, что нам угодно. Нет, как видно, он малый неплохой. Я заказал джин, Али и его товарищи заказали просто воду. Уговорить их не удалось, хотя я и настаивал, что глоток спиртного не повредит, когда человек так промок, но это их, как видно, не беспокоило.
Нас осмотрели, оценили, потом картежники снова принялись за игру, девицы у стойки снова завиляли бедрами, напевая в такт музыке, и обе пары опять закружились в вальсе, причем один из партнеров, высокий прыщавый малый, каждый раз, скользя мимо нашего столика, толкал мой стул. Когда я придвинулся поближе к столу, чтобы дать танцорам больше места, Али встал и пошел через все кафе, должно быть, чтобы заменить заказанную воду чем-нибудь покрепче, решил я. Но нет, он прошел мимо Кортенаара, прямо к прыщавому юнцу, и остановился перед ним — темнокожий Давид перед Голиафом. Я слышу, как он говорит по-английски, что хватит баловаться, и, чтобы тот лучше понял, кивает на меня, и, подражая кружению вальса, крутит своим тонким выразительным пальцем по ладони, словно мешая невидимый соус. Он вежлив и очень любезен, но все его тонкое тело дышит ледяной решимостью. И снова Кортенаар перестает мыть стаканы, игроки кладут карты на стол и две потаскушки умолкают. Только молодая женщина у двери спокойно продолжает кормить младенца, словно нас нет на свете.
Что-то сейчас произойдет. И я мысленно переношусь к своей жене, к детям, к ночным туфлям. Но я сам в это влип, теперь надо расхлебывать. Да! Этот урок я никогда не забуду, и втянуть меня снова в такую историю, с талисманом или без талисмана, сможет только какой-нибудь отъявленный пройдоха.
Тут я с облегчением услышал, что прыщавый заорал: «Держите меня, не то я выкину эту обезьяну в окошко!»
К счастью, он не сопротивлялся, когда сосед усадил его на стул, где он и остался сидеть. «С черными не связывайся!» — сказала его девушка, явно побаиваясь моих темнокожих телохранителей.
Но Али уже вернулся к нашему столику и сел. Он был доволен, что восстановил справедливость, выполнил свою опасную миссию и теперь с непоколебимым спокойствием ждал развязки.
Надо было немедленно что-то предпринять, иначе мы тут застрянем до завтра, до утра. Да, пока мы не влипли в какую-нибудь неприятную историю, надо найти Марию, за этим мы и пришли.
Я встал и подошел к стойке, Кортенаар как будто только этого и ждал, он тут же выключил патефон и очень вежливо осведомился, чего мы, собственно говоря, хотим? Наступила тишина — словно вся жизнь в кафе прекратилась. Смолкла музыка, остановились танцующие, игроки, державшие карты в руках, положили их на стол, чувствовалось, что все напряженно ждут ответа.
Я рассказываю ему легенду о Марии ван Дам и прошу его, бога ради, позвать ее сюда или провести к ней, если она действительно живет тут, в отеле «Карлтон». Все равно где — на чердаке, в подвале, лишь бы найти ее и покончить с этой историей.
— Мария ван Дам, — медленно повторяет Кортенаар. — Блондинка?
Этого я не знаю, но Али на мой вопрос утвердительно кивает. Наконец-то я могу облегченно вздохнуть.
— Вот именно, — говорю я, — волосы как спелая рожь. Где же она?