Избранное
Шрифт:
Я выражаю надежду, что многие последуют ее примеру, и заканчиваю тостом за здоровье всем нам милой госпожи Дюмулен. Итак, да здравствует Антуанетта! Я кончил.
Пока господин Брюло говорил, а гости смотрели в свои тарелки, чтобы не смущать его, госпожа Жандрон воспользовалась ситуацией и незаметно продвинула левую руку по столу в направлении вазы с апельсинами, которая стояла недалеко от нее и представляла рубрику «фрукты», указанную в меню.
При последних словах господина Брюло кончики ее пальцев уже коснулись основания вазы. Когда хозяин дома сел, раздались такие бурные аплодисменты, что обезьяна испугалась и в окнах задрожали стекла,
Для своих девяноста двух лет она очень ловко осуществила столь сложный маневр.
Судьба, однако, не была к ней благосклонна, так как госпожа Брюло все видела.
— Смотри в оба, старуха крадет апельсины, — шепнула она господину Брюло.
Бывшего нотариуса осенила блестящая мысль. Якобы для того, чтобы удобнее было наливать вино, он подвинул вазу с фруктами ближе к госпоже Жандрон. Потом он в свою очередь прошептал что-то жене, видимо что-то очень интересное, так как новость распространилась за столом с быстротой молнии. Лица засияли от предвкушения удовольствия, и каждый время от времени украдкой бросал взгляд на старуху, чтобы убедиться, что она готова взять приманку. Только Асгард остался непосвященным, так как объяснить ему, в чем заключалась идея, было слишком сложно, а также потому, что весь план мог провалиться, если бы норвежец по своему обыкновению навлек свои словари и стал громко задавать вопросы. Луиза внесла огромный «дипломатический торт», который гордо красовался на столе до конца ужина. Когда госпожа Дюмулен увидела это ежегодное чудо, увенчанное ее именем, она окончательно расчувствовалась. Сжав в руке заранее приготовленный носовой платок, она заговорила прерывающимся голосом:
— Дорогие друзья, разрешите мне в нескольких словах сердечно поблагодарить вас за дружеское внимание, оно взволновало меня глубже, чем вы думаете. В Тегеране мои именины раньше тоже отмечались каждый год, и вы, конечно, понимаете, что в дипломатических кругах подобные праздники проводятся более торжественно. Конечно, вы можете подумать, что я преувеличиваю, я согласна, это звучит невероятно, но я уверяю вас, что никогда и нигде раньше не испытывала такого волнения, как в этот момент, и даже в тот последний год, когда английский посол сидел у меня по правую руку. Его звали сэр Дуглас Вестморленд, никогда я этого не забуду. Поэтому я благодарю вас еще раз от всего сердца и надеюсь провести среди вас еще многие счастливые годы.
Вторично парадная зала сотряслась от восторженных кликов, а госпожа Жандрон схватила второй апельсин и сунула его к первому в бархатную сумочку. Теперь общее ликование перешло в дружный хохот, и старуха смеялась вместе со всеми, полагая, что радость вызвана речью госпожи Дюмулен.
— Чудесная погодка сегодня, вам не кажется? — спросил господин Брюло, обращаясь к госпоже Жандрон.
— Конечно, мой друг, конечно, — ответила старуха. — Отличная.
— Так. А мне кажется, что собирается гроза, — многозначительно произнес Брюло.
— Вы так думаете? — спросила госпожа Жандрон, не выпуская из виду вазу с золотыми фруктами. — Ну что ж, гроза — это только гроза.
— Вы слышите, дамы и господа, — обратился нотариус к компании, — мадам утверждает, что гроза — это только гроза, а апельсин — только апельсин. Недурно сказано? Какие перлы остроумия она рассыпает.
— Браво! Похлопаем госпоже Жандрон, — предложил Кольбер. — Все вместе: раз, два, три! Раз, два, три!
Все захлопали в такт. Госпожа Жандрон одобрительно кивнула: подобный знак внимания ей не оказывался уже много лет. Кольбер сделал лишний хлопок, и дамы моментально ухватились за это.
— Господин Кольбер, — сказала младшая из троих венгерок, с накрашенными губами, — вы можете искупить свою ошибку, угостив нас всех шампанским.
Судя по ее тону, действовать надо было немедленно, иначе разрешение возьмут назад.
Госпожа Брюло взглянула на Кольбера, и он встал. Опершись руками о стол, он сказал с улыбкой, выражающей высшую степень скромности:
— Дамы и господа! Я охотно отзываюсь на знак, поданный мне только что столь грациозно королевой Венгрии, вследствие чего имею честь угостить компанию бутылкой шампанского.
— Браво, да здравствует наш Кольбер! — воскликнула госпожа Брюло, и все ее поддержали.
Госпожа Жандрон взяла третий апельсин. В вазе осталось девять.
— Господин Кольбер, — предупредила молодая венгерка, — если вы еще раз вздумаете провозгласить меня без моего согласия королевой Венгрии, я, пожалуй, потребую от вас вторую бутылку.
Чисто случайно она коснулась коленкой ноги Кольбера, который при этом глубоко вздохнул.
Госпожа Брюло вовремя углядела опасность.
— Без глупостей, — шепнула она ему, и Кольбер взял себя в руки.
Госпожа Брюло позвонила, и как по волшебству появилась Луиза с заказанной бутылкой шампанского.
— Принеси еще бутылку, Луиза, — распорядился нотариус. — Дамы и господа, я считаю своим долгом последовать благородному примеру господина Кольбера и надеюсь, что вы примете бутылку и от меня тоже.
— Ты хочешь меня разорить, муженек? — спросила госпожа Брюло, шаловливо грозя ему пальцем.
— Разорить тебя? Ну нет, дорогая, — возразил нотариус. — Разориться самому ради тебя — на это я готов.
— Какой у вас галантный супруг, госпожа Брюло, — одобрительно заметила именинница.
— Да, если бы он всегда был таким. Увы! — вздохнула госпожа Брюло, с упреком взглянув на своего старого сожителя.
— Разве ей угодишь, — сказал Брюло. — Должен тебе заметить, дорогая, что нотариусы не могут без конца расточать сладкие комплименты. Это не согласуется с достоинством их звания. Но никто не запрещает им быть любовными с дамами, хотя последние и не могут выступать свидетелями на суде.
Между тем Луиза принесла вторую бутылку, и теперь можно было наполнить четырнадцать стаканов. Больше всех налили госпоже Жандрон, так как Брюло рассчитывал, что добрый глоток шампанского придаст ей еще больше смелости.
Все встали, чтобы чокнуться, кроме старухи, которая не могла подняться, пока, ее вместе со стулом не отодвинут от стола. Впрочем, и она взяла свой стакан, чтобы поднести его ко рту, но, не пронеся и полпути, вылила половину на скатерть.
— Ах, черт возьми, — сказал Брюло, с сожалением посмотрев на пятно. — Ортанс, помоги ей, не то она прольет и остальное. Дамы и господа, я еще раз пью за здоровье нашей уважаемой именинницы, а также за здоровье госпожи Жандрон, старейшей обитательницы «Виллы» и воплощение честности и добропорядочности, что вам хорошо известно, за здоровье всех дам, за здоровье господина Кольбера и всех мужчин, — закончил он, бросив многозначительный взгляд на Книделиуса, Асгарда и Грюневальда.