Избранное
Шрифт:
Именно потому, что сам граф был штабным офицером, он желал уклониться от высказываний по поводу сложившейся для венгров ситуации.
Вместе со всей семьей он перебрался в Каняд к уже упомянутому двоюродному брату. Там тоже размещалось командование, но, поскольку он не считался хозяином дома, ему необязательно было общаться с пришельцами.
— Теди великолепно умел выходить из подобных ситуаций.
Там, в Каняде, они, помимо прочего, были в большей безопасности от бомбежек.
— За несколько лет до этого Теди отстроил превосходный бетонный подвал для своей коллекции художественных полотен.
Теди, или Тёди, а иногда Тади, я никак не мог уловить правильно, потому что каждый в семье выговаривал
— Да, тот самый!
— Кто величал своих избирателей «достопочтенные мужики»?
Граф не воспринял юмора фразы. Он слышал ее впервые.
— Теди допустил gaffe [112] ?
— Ни в коей мере. Ведь, по всей вероятности, его избрали бы, даже обратись он к ним «вонючие свиньи»!
— Тогда в чем же дело? Он был невежлив?
До сих пор наш разговор спотыкался на трех языках. Начали мы по-венгерски; граф при более сложных оборотах переходил на немецкий. Когда же упомянул немецкую армию, то внезапно — нетрудно было догадаться, по какому внутреннему побуждению, — заговорил по-французски. Но комизма «достопочтенных мужиков» он не мог уловить и на французском языке. «Первый признак классового различия в культуре, — подумал я, — одно очко в мою пользу».
112
Промах, ошибка (франц.).
— Теди всегда был удачлив.
Когда говорят о знаменитостях, никогда не следует называть их просто по имени. Как-то еще в давно прошедшие времена среди нас в Париже оказался один отечественный кандидат в писатели. «Жига, Фрици, Пади», — так звучали в его устах Мориц, Каринти, Тот [113] . Мы разнесли его в пух и прах, хотя у самих у нас то и дело срывалось Яни, Пали, Карчи, Вили, когда мы говорили о Расине, Верлене, Бодлере и Шекспире. Уменьшительное имя, данное государственному деятелю, которого во времена моего детства батраки пусты и поденщики от журналистики в Будапеште называли не иначе как полностью и с перечислением всех титулов и званий, — это имя костью застряло у меня в горле, но все же я проглотил ее наконец — следует понимать: выговорил его.
113
Уменьшительные имена венгерских писателей и поэтов: Жигмонда Морица, Фридеша Каринти, Арпада Тота.
— А как Теди расстался со своим замком?
Граф рассмеялся изысканно и с той шаловливостью, какая свойственна избалованным старикам.
— Прелестно!
У Теди даже бетонированный подвал был обставлен как апартаменты. Его связь с внешним миром и с человечеством осуществлялась следующим образом. Звонком он вызывал к себе лакея, тот входил к нему и после оглашал человечеству волю Теди. Если каким-то чудом лакей (или секретарь, или старший егерь, или управляющий имением) не являлся по первому зову, Теди в конце концов сам открывал двери. Если и в этом случае он никого не обнаруживал, то перешагивал через порог и шел через прихожую к выходу, пока не натыкался на лакея или секретаря — словом, на какого-нибудь «человека». Свое желание и возможное недовольство в таких случаях он выражал в весьма сдержанной форме, даже тут Не делая большого различия, с кем — с какой разновидностью человечества — он говорит. Для него все были равны.
— Подлинный демократ, — добавил и я в духе не лишенного остроумия рассказа
— Вот именно.
Когда прекратилась канонада и смолкли автоматные очереди, Теди, чьи привычки были установлены раз и навсегда и действовали с точностью часового механизма вот уже семьдесят лет подряд, появился в дверях убежища.
Там он не увидел ни одного лакея. У входа в замок стояла вооруженная охрана. Улица была безлюдна, ибо вдали еще похлопывали отдельные выстрелы. Наконец он все-таки встретил кого-то из «людей». Объявил ему о своем желании: пить и побриться. Оба его желания были выполнены. Пить он предпочел вино.
И с тех пор, как только ему что потребуется, он выходит на улицу; не гнушаясь, заходит даже в дома — он никогда не гнушался людьми.
— Я слышал, но…
Широкий мир простых смертных сперва ждал, пока Теди выскажет свое пожелание. Он выражался изысканно, хоть и лаконично. За все благодарил. Лаконично, но не без чувства, как прежде благодарил лакея за любую услугу. Было просто приятно слышать. Первый этап земельной реформы тогда уже завершился. Крестьяне на землях Теди косили люцерну, пшеницу… Они получили разукрашенную грамоту, что теперь эти земли их, и ничьи более. Но на этой грамоте, естественно, не было подписи прежнего владельца. И выпивка, которую принимал Теди, была своего рода мирным молчаливым соглашением, отступным, скрепляющим куплю. Совершенно тот же маневр, какой применил в свое время Арпад, посылая гонцом Кушида [114] .
114
По легенде, посланец Арпада Кушид привел моравскому князю Святополку белоснежного скакуна под драгоценной сбруей в обмен на чашу воды и горсть земли — символический дар, истолкованный мадьярами как разрешение поселиться на земле Святополка.
Позднее Теди даже не приходилось утруждать себя изъявлением желаний. Крестьяне сами угадывали их. Стоило ему зайти куда-либо, как хозяин дома предупредительно спешил навстречу: тарелку супа, ваше сиятельство? Теди кивал. Стаканчик палинки? Еще один? Еще? Ни для кого не являлось секретом, что под старость он пристрастился к выпивке, и теперь уже к напиткам простолюдинов, к домашней крестьянской палинке. Желудок его тоже претерпел демократические реформы.
Но если даже он выпивал столько, что, попрощавшись, вынужден был снова опуститься на стул, чтобы собраться с силами, его «благодарю» оставалось неизменно изысканным. Если не более церемонным.
Мой хозяин с артистическим совершенством передал это «благодарю» вместе с благосклонно-величественным кивком Теди.
И словно он сам наблюдал со стороны свое исполнение, граф разразился безудержным, до слез хохотом. Совершенство ли передачи тому причина или еще что другое, но меня ледяной молнией резануло вдоль позвоночника.
— Говорят, — сквозь смех продолжал граф, — на прошлой неделе сам партийный секретарь Смодич остановил его на улице. Не согласитесь ли пропустить со мной стаканчик, ваше сиятельство? И завел его в кооперативный погребок. И заставил рассказать, какова была расстановка политических сил в стране, когда он, Теди, чуть не стал хорватским баном.
— В конце концов он сделался популярным человеком.
Граф посерьезнел.
— Теди всегда был популярен. — Во всей округе, насколько мне известно, ни один аристократ так тесно не общался с народом, как он.
— На свой лад.
— А как еще он мог по-другому?
— Это верно.
— Он строго придерживался правила: перед каждыми депутатскими выборами пешком обойти все село и за руку поздороваться с каждым стоящим у порога избирателем.
— Выборы устраивались через четыре года или через пять?