Мы сквозь ресницы всё ещё смеёмся,Друг другу глядя в жаркие зрачки,Друг друга любим, но не признаёмсяВ любви своей. Какие чудаки!Я всё ещё влюблёнными глазамиТвой взгляд ловлю, слежу твои мечты.Меня испепеляет это пламя.Скажи по совести: как терпишь ты?Лишь гляну я, и, верно, из кокетстваТы неприметно мне грозишь в ответ.Ну и шалунья, ну и молодец ты!Будь счастлива, живи сто тысяч лет!– Ну как дела твои, Муса? – Чудесно! —Отвечу я, и кончен разговор.Лишь говорят глаза, что сердцу тесно,Что мы лишились речи с неких пор.Твой взгляд – как дождь в засушливое лето.Твой взгляд – как солнце в пасмурный денёк.Твой взгляд – весёлый вешний праздник света.Лишь глянешь ты, и я не одинок.Твои ресницы… Ох, твои ресницы —Густая туча раскалённых стрел!Твои зрачки мерцают, как зарницы…Я, попросту сказать, пропал, сгорел.Как я тоскую по тебе! Как часто,Сказав, что не приду, я приходил!А вздумаю уйти – и шутишь! Баста! —С тобой расстаться не хватает сил.Как сладостно и с каждой встречей новоТайком любить, любимым быть тайком!Но бушеванье сердца молодогоНадолго ли?.. Что знаешь ты о нём!1931–1932Перевод М. Петровых
Молодость
Молодость
со мной и не простилась,Даже и руки не подала.До чего горда, скажи на милость, —Просто повернулась и ушла.Только я, чудак, дивясь чему-то,Помахал рукою ей вослед —То ль просил вернуться на минуту,То ль послал признательный привет.Бросила меня в пути, не глядя.Упорхнула лёгким ветерком,Проведя, как на озёрной глади,Борозды морщин на лбу моём.И стоял я долго на поляне,Чувствуя стеснение в груди:Молодость, как этот лес в тумане,Далеко осталась позади.Молодость, резвунья, чаровница,Чем же ты была мне так близка?Отчего же в сердце длится, длитсяЭта беспокойная тоска?Может быть, в тебе мне были любыДни, когда я страстью был томим?Раузы рябиновые губы,Горячо прильнувшие к моим?Или дорога мне до сих пор тыСтадионом, где шумел футбол?Был я одержим азартом спорта,Много дней в чаду его провёл.Или вот…Стою перед мишенью,Нажимаю, щуря глаз, курок.Помню каждое своё движенье,Хоть тому уже немалый срок.Может быть, бывает так со всеми,Злая память жалит, как пчела?Или просто наступило времяПогрустить, что молодость прошла.Ничего! Я унывать не стану,Много в жизни и разлук и встреч.Я и в старости не перестануСлушать звонкой молодости речь.Родина нас вместе с молодымиПризовёт на бой с любой бедой, —Встанем все тогда в одни ряды мыИ тряхнём седою бородой.Молодость, не чванься, дорогая,Жар в душе не только у тебя, —Это жизнь у нас теперь такая:Нам и жить и умирать, любя.Не одна ты радость и утеха.Разве счастье лишь в тебе одной?Силе чувства возраст не помеха,Солнце не кончается с весной.Если снова Рауза родится —Вновь придёт к заветному ручью.Моему «джигитству» подивитсяИ погладит бороду мою.Молодости нету и в помине,Сколько ни гляжу я ей вослед,Лишь на горизонте вижу синий,Как морские волны, синий цвет…Дай-ка я сегодня на прощаньеОбернусь, махну тебе рукой.Это уж и вправду расставанье,Молодость, товарищ дорогой!За огонь затепленный – спасибо!А грустить?.. Не та теперь пора.Если бы ты возвратилась, ты быУдивилась яркости костра.Не погаснет этот жар сердечный,Жить, гореть, бороться буду я.Вот что означает помнить вечноО тебе, далёкая моя.Февраль, 1933Перевод В. Звягинцевой
В тир!
Метким стрелком оказалось светило:Прямо в сердце лучом угодило,Будто сердце – мишень, а мир —Необъятный солнечный тир.Глянул — яблочком дальней мишениСолнце повисло… Сердцем влеком,Видно, поддамся и я искушенью:Стану, дружище, и я стрелком.Юношу встречу, в шинели, в шлеме, —Мне почему-то покоя нет…Брось-ка перо и бумагу — времяВ тир отправляться, мой друг Ахмет! [2]Знаю тебя: напряжённым взглядомВ строчку нацелился прямиком.Кажется ручка тебе прикладом,Стальное перо – штыком.Помнишь, товарищ, — давно ль это было? —Победоносно закончив бои,В новой борьбе на перо и чернилаМы сменили винтовки свои.Впрочем, не так я сказал об этом:Даже на фронте, в огне боёв,Разве ты не был уже поэтом,Пулей и словом разя врагов?Мы угольком на клочках четвертушек,Что на цигарки брала братва,Стихи писали… И с громом пушекНашей песни сливались слова.Что же тогда нам верней служило:Меткость винтовки? Ярость пера?Друг мой, двойного оружия силаНас привела к победе вчера!Солнце балуется… Глаз прищурит —Взгляд его с неба сверкнёт, колюч,Будто за облаком снайпер дежурит,В сердце нацелив горячий луч.Солнечный день с голубым поднебесьемНаших винтовок добыт огнём.В жарком дыхании наших песен —Буря борьбы и сражений гром.В тире, на стрельбище в наши годы,Верно, немногим пришлось робеть.Нас научили бои и походыМетко стрелять и без промаха петь.Если умеем, прицелившись словом,Песней навылет пронзить врага,Надо и пулей, как словом свинцовым,Бить из винтовки наверняка!В тир собирайся, друг неразлучный!Без похвальбы я скажу тебе:Метко стреляли мы песней звучной, —Не осрамимся и в этой стрельбе!Февраль, 1933Перевод Р. Морана
2
Здесь Муса Джалиль обращается к поэту Ахмету Файзи (1903–1958).
Я помню
Как нежно при первом свиданьеТы мне улыбнулась, я помню.И как ты, в ответ на признанье,Смутясь, отвернулась, я помню.Меня ты покинула вскоре.Отчаянье сердце прожгло мне.Как часто я плакал от горяВ бессонные ночи – я помню.Как сон, пронеслись те печали,По давним приметам я помню:Любовь – холодна, горяча ли —Не гаснет. Об этом я помню.1933Перевод В. Звягинцевой
На весенней дороге
Обветшал, разлезся, стал не крашеЗипуна изношенного снег.Пашня вылезает сквозь прорехиТёмно-бурым телом по весне.С каждым днём на полевых увалахВсё усердней солнечный пригрев.Так бы вот и крикнул: – Эй, светило,Выходи давай на ранний сев!..Так ведь нет, Мотый! Свисает с носаКапля пота, губы запеклись.Семена не подвезли заране —По такой дороге исхитрись!Как зипун изношенный латаем —Сани перетаскиваем мыСо снегу на снег да под полозьяПодсыпаем горсточку зимы,Невподъём поклажа, Конь ни с места…Ранний сев! Какой там ранний сев!А весна не мешкает и зимуГонит вон под ручейков напев.Погляди, Мотый, на что похож тыИ на что похож коняга твой?!Разве так зерном он полон будет,Наш амбар, пшеницей золотой?!При подсчёте фонда семенногоУтешались: Дескать, даст район!– Он не дать не может, он поможет:Нет семян – откуда соберём?Хорошо, везём их из района.Но кряхтим, корёжимся сейчас,А недели две назад — дорогиРовным блеском радовали глаз.Обветшал, разлезся — стал не крашеЗипуна изношенного снег.Худо нам с тобою, а скотинкеНа такой дороге хуже всех.Отдыхать бы ей сейчас в конюшне:Ешь давай, лошадушка, жирей!Срок настанет, милая, тогда ужИ расчешешь волосы полей!Ну а что же, друг Мотый, на деле?И мокра скотинка, и тоща.Как она не вывернет лопатки,По земле санями скрежеща!Солнце потешается над нами:– Самая горячая пора,А её колхозники проспали,Вот теперь и мучают одра!Злость берёт, Мотый!Клянёмся, друже:Вековую лень преодолев,Семена в поля свезём заране,Вовремя на ранний выйдем сев!1933Перевод Гл. Семёнова
«До рассвета мы были с тобою вдвоём…»
(Последний вечер)
До рассвета мы были с тобою вдвоёмИ полночи делились секретами.Ты сияла серебряным лунным огнём,Тебе вторило сердце отсветами.Поутру,Расставания близость узрев,Я сорвал поцелуй твой последний,После этого ты, как луна на заре,Растворилась, исчезла бесследно.А когда первый луч постучался в окно,Я, успев отупеть от разлуки,Лишь вздыхал тяжело, но мечтал: всё равноТы придёшь и прервёшь эти муки.Для чего же ты, солнце, сегодня взошло,Тяжело мне, не видишь ты, что ли?!Ты горячую ночь превратило в золу,Месяц ясный стал символом боли.Эта ночь столь короткой была почему,И так скоро заря наступила?!Отчего и куда же ушла, не пойму,Та, кто нежность и счастье дарила?Если б знала она, что творится в душе,Свет очей моих, если б ты знала…Ночь, как молодость, к нам не вернётся уже,Эта песня своё отзвучала.Этот вечер последний в себя поглотилЧувств моих самых страстных немало,А с уходом твоим остро я ощутил,Что и юность моя миновала.Почему же мне так тяжело стало жить?Кто мне выделил участь такую?Спать ложусь – по тебе продолжаю тужить,Пробуждаюсь – и снова тоскую.Не забыть мне, похоже, ни нежность твою,Ни касаний груди твоей жаркой!..Неизбывна печаль, оттого и пою,Ты живёшь во мне вспышкою яркой!..Год за годом идёт…Я надеждой живу —Не увял пока жизни цветочек —Что ещё раз увижу тебя наяву,Обниму от души хоть разочек!Крепко-крепко тебя поцелую и мнеУмирать будет вовсе не страшно.Пусть дотла догорю я в любовном огне,В пламень брошусь я с песней отважно!..1933Перевод Н. Ишмухаметова
Девушке из колхоза
Я трудовую книжку развернул,В ней о тебе сказали много строки.Почувствовала ты, что я взглянул, —И костяникой заалели щёки.Сегодня солнце, завершая круг,За горизонт садилось, прямо в тучи.Но всё сверкал, всё вспыхивал ваш плуг,Когда вдруг поворачивался круче.Ты словно солнце, что к исходу дняБросает луч украдкой из-за тучи, —Из-под ресниц взглянула на меня,Улыбки я не видел в жизни лучше…Увидел я в той книжке трудовой:Проценты переваливают за сто…Не потому ли пульс, родная, твойВсегда так бьётся — радостно и часто?Ты потрудилась славно — и не зряРумянец на лице лежит, не тает.То не твоей ли юности заряВ работе, в напряженье расцветает?Росинка пота катится со лбаИ повисает на ресницах. Это —Не капелька дождя и не слеза,Она – росинка твоего рассвета.А волосы твою целуют бровь,Их лёгкий ветер разметал красиво.Так почему же ты смутилась вновьИ спрятала улыбку, погасила?Я восхищён — колхозные поля!На них не только добрый хлеб родится —Чудеснейших девчат растит земля,Умеющих смеяться и трудиться.Пусть я уеду очень далеко —Запомнится полей многоголосьеИ западут мне в память глубокоКрасавицы, взрастившие колосья.Так до свиданья, умница, в свой час!Не хмурь бровей, отбрось печали бремя:С тобой на пашне пели мы не раз,Споём и на току, настанет время.1933Перевод Гл. Пагирева
Снега
Ветер ворот мне распахнул.И, как белой сметаной, снегПо груди моей вдруг мазнул,Чтобы сердца замедлить бег.Ветер, ветер, холодным днёмТы на сердце вершишь набег,Но под жарким его огнёмОбречён ты растаять, снег.Взгляд бросаю я на восток,Мир туманится, как в слезе.Из Казани мой путь пролёг,Вспоминаю о Файрузе.Стала чаша души грустна,В ней смешались полынь и мёд.На уме Файруза однаИ Казань, где она живёт.1933Перевод Я. Козловского
«Сегодня рано утром выпал снег…»
Сегодня рано утром выпал снег,А к вечеру растаял без следа.Вздохнул я,Показалось, близок миг,Когда истает радость навсегда.Сияло небо солнцем поутру,К ночиУкрылось в саван облаков.О, если такова твоя любовь,Душа моя, от горя я умру.Сугробы тают, солнышко печёт,По улицам журчат ручьи… весна.А вдруг любовь вот так же утечёт,Душа моя,Скажи, что делать нам?Где солнышко моё, в каком плену?Живу с тоскою в сердце по тем дням,Когда,Прорвав тумана пелену,Ты, солнышко, смотрела на меня.Вернувшись,Вдруг обманешь даже ты,Развеешь, не оставив и следа,Мои надежды, чаянья, мечты?Как жить, что делать, солнышко, тогда?1933Перевод Н. Ишмухаметова
«Года, года…»
Года, года…Придя ко мне, всегдаМеня руками гладили своими.Вы с мягким снегом шли ко мне, года,Чтоб стали волосы мои седыми.Чертили вы морщинами свой след.Их сеть мой лоб избороздила вскоре,Чтоб я числом тех знаков и приметСчитал минувшей молодости зори.Я не в обиде.Молодости пылЯ отдал дням, что в битвах закалялись.Я созидал, и труд мне сладок был,И замыслы мои осуществлялись.Как вдохновенно трудится народ,Социализма воздвигая зданье!Я знаю: камнем жизнь моя войдётИ прочно ляжет в основанье.14 января, 1934Перевод К. Арсеневой
