Мне снится вновь и не дает покояМоя Обетованная земля,Где вдоль дорог зимой цветут левкоиИ подпирают небо тополя.А небо голубое-голубое.И солнце ослепительное в нем.Нам, как нигде, здесь хорошо с тобою.Со всеми вместе.И когда вдвоем.И я молю Всевышнего о том лишь,Чтоб здесь был мир…И ныне, и всегда…Вставал рассвет над городом,Ты помнишь?И угасала поздняя звезда.Иерусалим светился куполами,Вычерчивая контуры церквей.В лучах зари – как в золоченой раме –Вновь поражал он красотой своей.Еще
с тобой мы встретим не однаждыБиблейских зорь неповторимый вид,Чтоб сумрак не касался жизни нашей,Как не коснулся он моей любви2003
«На фоне гор и моря – пальмы…»
На фоне гор и моря – пальмы.Как фрейлины небесных вахт…Не то, чтобы в нарядах бальных,Но при жабо и кружевах.Мне по душе их величавостьИ этот горделивый лик.Они стоят – не то печалясь,Не то задумавшись на миг.Весьма загадочны при этом,Как будто что в себе таят…Но не спешат своим секретомДелиться с кем-то наугад.Не как российские березы,Что так открыты и светлы.И в май, когда приходят слезы,И плачут белые стволы.И в дни, когда, по грудь в сугробах,По селам вдоль дорог стоят, –Не государыни, не снобы,А русский хор и детский сад.Но я их сравнивать не стану.Мне эти дороги и те…Я выйду к морю спозаранок,Чтоб изумиться красоте.2004
«И вновь февраль…»
И вновь февраль…И вновь цветет миндаль.Наверно, прошлый векСюда вернулся…И та же бесконечная печаль.И все привычно, как биенье пульса.Мне кажется, здесь жизнь моя прошла.И снова память давней раной ноет.И только нет ни года, ни числа,Как будто все случилось не со мною.Как будто все случилось не со мной,А с кем-то, для кого я стал повтором.И кто-то в бесконечности земнойГлядит на мир моим печальным взором.И потому ловлю себя поройНа мысли, что я был уже когда-то.И жизнь моя – как код или пароль,Чтоб вновь войти во все года и даты.Чтобы войти в твою любовь опять.В былые дни, что возродятся с нами.И ничего в себе не повторять,Как будто мы друг друга не узнали.2000
Новогоднее
До чего же мы усталиОт московской суеты.От писательских баталийИ от светской пустоты.И, забыв про все на свете,Мы летим в Иерусалим,Чтобы Новый год здесь встретитьРядом с небом голубым.На Святой земле, как прежде,И зимой цветут цветы…Жаль, бываем мы все режеВ этом царстве красоты.Жаль, что жизнь здесь стала кручеСо взрывчаткой и стрельбой.И, страданием измучен,Стал Израиль моей судьбойИ, хотя еврейской кровиНет ни в предках, ни во мне,Я горжусь своей любовьюК этой избранной стране.2000
Арад
Але Рубин
Для меня пустыня НегевНеобычна и загадочна.Как, наверно, снег для негровИли фильмы для Хоттабыча.На востоке той пустыни,Где ветра дороги вымели,По ночам оазис стынет –Новый город с древним именем.А вокруг него пустыня,Обнаженная, как искренность.И над скалами пустымиТолько небо и таинственность.Но когда восходит солнце,Город тот преображается.Он сквозь лилии смеется,Сам себе он поражается.В живописном том укрытииЯ влюбился, будто смолоду,И в его веселых жителей,И еще в их верность городу.Приезжаю, как на праздник,На крутую землю Негева.Навидался стран я разных,А сравнить с Арадом некого.2000
«Они хотели жить со всеми в мире…»
Они хотели жить со всеми в мире,Иметь свой дом, свободную страну.Но их святые Храмы разгромилиИ жизнь саму поставили в вину.Спасаясь от неправедного гнева,Они искали мир в чужих краях.Где общим было только небоИ где своими стали боль и страх.Их уводили в рабство, истязали.Не потому ли дети с давних порРождаются с печальными глазами,В которых замер вековой укор.1992
«Я в Израиле, как дома…»
Я в Израиле, как дома…На подъем душа легка.Если ж мы в разлуке долго,Точит душу мне тоска.Там таинственные пальмыЛовят в веер ветерок.Как любил свой север Бальмонт,Так люблю я свой Восток.Море катит изумрудыИ крошит их возле скал.Если есть на свете чудо,То его я отыскал.Отыскал библейский остров –Вечный берег трех морей,Где живу легко и просто,Вместе с Музою моей.Всех душою принимаю.Взглядом всё боготворю.В ноябре встречаюсь с маемВопреки календарю.Я в Израиле, как дома.Только жаль, что дома нет.Снова гул аэродрома.И беру я в рай билет…2004
Парад в Иерусалиме
Михаилу Зархи
Девятого Мая с утраУходят на фронт ветераны…Уходят в кровавые годы,В окопы свои и атаки.Не всем суждено было выжить.Но всем суждено победить.И вновь они к подвигам годны,Хотя разболелись их раны,Как память болит в непогоды.И громко проносятся танкиПо судьбам, по горестным годам…И так им не терпится жить.Сверкают победно медали,Блестят ордена, как обновы,На стареньких кителях.Они их на праздник достали,Чтоб сердцем почувствовать сноваВеликую нашу Победу,Добытую ими в боях.Идут ветераны сквозь годы,Сквозь память свою и бессмертье.Стараясь держать то равненье,Что только солдатам дано.И подняты головы гордо.И кажется – замерло время,Как вздох над солдатским конвертом,Как отсвет Победы в окно.2000
Детский зал музея «Яд-Вашем»
На черном небе тихо гаснут звезды.И Вечность называет имена.И горем здесь пропитан даже воздух,Как будто продолжается война.Который год чернеет это небо,Который год звучат здесь имена,И кажется, что это смотрит слепоНа всех живущих горькая вина.Простите нас, ни в чем не виноватых.Виновных только в том, что мы живем.Ни в жертвах не бывавших, ни в солдатах,Простите нас в бессмертии своем.На черном небе вновь звезда погасла…Я выхожу из памяти своей.А над землей, покатой, словно каска,Зовут и плачут имена детей.1999
«В Ашкелоне убили солдата…»
В Ашкелоне убили солдата.Просто так, «за здорово живешь».Видно, юность была виноватаВ том, что кто-то схватился за нож.А еще виновата Россия,Потому что был русским солдат.И не очень иврит он осилил,И друзьям из Сибири был рад.Не понравилось это соседям –Речь его и веселая прыть.…По России везут на лафетеСына двух государств хоронить.Уезжал он в Израиль не за смертью.Не затем, чтобы лечь под гранит.Не успел в жизнь чужую всмотреться,Речь родную сменять на иврит.2000