Избранное
Шрифт:
— Вы уверены в этом? — спросил Дуг.
— Да, — ответил Грим. — Это тропи.
Френсис молчала. Вдруг она почувствовала, как две холодные руки обняли ее сзади. Это была Сибила. Она увела Френсис в соседнюю комнату, и они долго просидели там вдвоем. Френсис все время судорожно сжимала руки своей подруги. Обе молчали. Но этот проведенный в молчании час окончательно скрепил их дружбу.
Френсис быстро справилась с минутной слабостью. На следующее утро она сама одела новорожденного, спеленала его, завернула в одеяло, прикрыла чепчиком его крошечный, покрытый пушком череп и положила на
Спустя час Дуглас звонил у двери церковного дома в Гилдфорде. Пастор открыл не сразу.
— Прошла моя пора вставать до света, — извинился он. Ужасные головокружения. Мои печень и желудок не ладят между собой. Полная анархия в стареющем государстве… Мне так же трудно убедить их жить в согласии, как и моих прихожан… Прелестное дитя, сказал он, рассеянно откидывая край одеяльца. Вы, я полагаю, хотите его окрестить?
— Да, сэр.
— Мы сейчас пройдем в церковь. Крестные, должно быть, уже там?
— Нет, — ответил Дуглас. — Я один.
— Но… — начал пастор, с удивлением взглянув на Дуга.
— Меня принуждают к этому чрезвычайные обстоятельства, сэр.
Пастор отошел к двери.
— А!.. — произнес он, приближаясь к Дугу. — Понимаю, вы предложили свои услуги… Я слушаю вас, сын мой.
— Я только что женился, сэр. А это мой внебрачный ребенок.
Лицо пастора с чисто профессиональным искусством одновременно выразило строгость, понимание и снисходительность.
— Мне хотелось бы, чтобы эта церемония осталась в тайне, — продолжал Дуг.
Пастор закрыл глаза и кивнул головой.
— Говорят, у вас при церкви живет старый садовник с женой?.. Нельзя ли, сэр, попросить их…
Пастор продолжал стоять с закрытыми глазами.
— Очень хотелось, чтобы об этом знали только я и моя жена… Она с исключительным благородством отнеслась к рождению этого ребенка. И мой долг оградить ее от страданий, так сказать, от излишней гласности…
— Хорошо, мы сделаем все, как вы желаете, — ответил пастор. — Прошу вас, подождите минутку.
Вскоре он вернулся в сопровождении престарелой четы — садовника и его супруги. Все вместе они прошли в церковь. Старуха держала ребенка над купелью. Ей очень хотелось сказать Дугу, чтобы доставить ему удовольствие: «Вылитый папочка!» Но, хотя на своем веку она перевидала немало безобразных младенцев, такого, право…
Его записали под именем Джеральд Ральф.
— Рожденный от?..
— Дугласа Темплмора.
— И?..
— У матери нет фамилии. Она туземка из Новой Гвинеи. Ее зовут Дерри.
«Так вот почему он такой…» — подумала старуха.
Склонившись над книгой записей, пастор долго вертел перо в руках; он словно онемел, не зная, на что решиться. На сей раз он не сумел скрыть сурового осуждения, отразившегося на его лице. Наконец он записал в книгу, повторяя вслух каждое слово:
…и от женщины… туземки…
Потом попросил расписаться Дугласа, крестного и крестную. И молча закрыл книгу. Дуглас протянул ему пачку банковых билетов:
— На ваши благотворительные дела.
Пастор все так же молча и степенно наклонил голову.
— Теперь мне придется, — начал Дуг, — зарегистрировать его рождение в мэрии. Свидетелей у меня нет. Нельзя ли попросить вас еще…
Старики взглянули на пастора. Видимо, его ответный взгляд не выражал прямого запрещения.
— Что ж, мы согласны… — сказала женщина, и все втроем они вышли. У старухи на языке вертелись десятки вопросов, но она не решалась задать их вслух. Она по-прежнему несла на руках спящего ребенка. И старалась представить, какое лицо будет у этого мальчугана, когда он подрастет. Она уже видела его в public school [18] , видела, как издевается над ним детвора. «Бедный малыш, придется ему горя хлебнуть…»
18
Закрытая средняя школа для мальчиков (англ.).
В мэрии дело тоже не обошлось без осложнений. Клерку, по его словам, никогда еще не приходилось записывать ребенка, «рожденного от неизвестной матери»! Он упрямо твердил: Английским законом это не предусмотрено…
Дуг терпеливо разъяснял:
— Но ведь ребенок существует? Вот он, перед вами…
— Да…
— Если бы у него не было законного отца, ведь вы бы его все-таки записали: рождение любого ребенка должно быть зарегистрировано.
— Верно. Но…
— Эти люди подтвердят, что он родился у меня в доме, в Сансет-коттедже, что он крещен и носит мою фамилию.
— Но мать-то, черт возьми! Она же была там, когда его рожала! Должна же она существовать, должна же она быть известна, имя-то хоть должно у нее быть!
— Я уже сказал вам: зовут ее Дерри.
— Этого недостаточно для записи гражданского состояния!
— Но нет у нее другого. Я же вам говорю: она туземка.
Из этого изнуряющего состязания на выносливость Дугласу удалось выйти победителем. Клерк сдался; в конце концов он записал: «Мать — туземка, известная под именем Дерри».
Дуг поочередно пожал руки всем присутствующим, щедро расплатился со «свидетелями», взял ребенка и направился в Сансет-коттедж.
До самого вечера Дуглас и Френсис сидели у колыбели спящего ребенка и не отрываясь смотрели на него. Чтобы придать себе мужества, молодая женщина старалась отыскать на маленьком красном личике признаки его животного происхождения. И, конечно, их было немало. Не говоря уже о слишком высоко посаженных ушах, у него был очень покатый лоб с зачаточным костным гребнем, выступавшим под кожей, а маленький, выдающийся вперед рот придавал его лицу сходство со звериной мордочкой. Чрезмерно развитая нижняя челюсть со срезанным подбородком образовывала вместе с челюстной костью мощный выступ, шеи у него почти не было, и поэтому его плечи, казалось, почти срослись с основанием черепа. И хотя Френсис старалась сосредоточить все свое внимание на этих признаках, она никак не могла отделаться от ощущения, что перед ней ребенок. Дважды он просыпался, кричал, плакал: маленький язычок дрожал в его широко открытом ротике. Он двигал своими крошечными ручками с розовыми ногтями. И Френсис, чувствуя, как мучительно сжимается у нее сердце, дала ему бутылочку с молоком. Ребенок жадно засосал и вскоре уснул.