Избранное
Шрифт:
— С папашей покончено, ну а с сынком тоже скоро кое-кто разделается!
Все понимали, что этот «кое-кто» и есть сам сержант. Те, что помоложе, тихонько говорили:
— Уф, теперь без старого кровопийцы хоть дышать станет полегче.
Однако люди поопытнее с сомнением причмокивали губами:
— На смену старому бамбуку идут молодые побеги. Один умер, другой остался. Уж мы-то от этого ничего не выиграли…
Тетка Тхи Но торжествовала:
— Счастье твое, дура, — говорила она неразумной племяннице, тыча ей пальцем в лицо. — Хороша бы ты теперь была, если бы бросилась ему на шею!
Тхи Но засмеялась и ничего не ответила. А немного погодя сказала:
— Вчера писали протокол.
А про себя добавила: «Странно, ведь Ти Фео мог быть кротким, как овца».
Ей вспомнились счастливые дни их близости. Она украдкой взглянула на тетку, потом на свой живот: «А вдруг я беременна, что тогда?»
И тут она подумала о заброшенной печи для обжига кирпича, что стоит в стороне от дороги и человеческого жилья…
1941
Перевод И. Быстрова.
РАССКАЗЫ
ПОЛНОЧЬ
В его имени ничего примечательного не было. Имя как имя: Жи, Ле Ван Жи. Он был начальником деревенской стражи, и потому его еще называли начальником Жи. Когда же он стал заниматься грабежом, ему дали кличку «Громобой». И вот как это случилось.
Всякий раз, как бандиты собирались на совет, Жи обычно молчал, налегая на еду и вино. Напившись и наевшись, он принимался, тараща глаза, ковырять в зубах. Ждал, пока ему что-нибудь поручат. А дождавшись, бросал зубочистку, поднимался со своего места, подтягивал штаны и шел, как говорят, на дело. Существует поверье, что дух Грома никого не убивает по собственной воле, если нет на то приказа неба. Жи тоже был убежден, что нужно убивать лишь по приказу. За это кто-то и назвал его в шутку Громобоем. Прозвище так прилипло к нему, что в деревне Вудай все забыли его настоящее имя. Никто толком так и не знал, за что ему дали эту кличку. Одни считали, что за дерзость и горячность, другие — за зычный голос. Действительно, стоило ему заговорить, как все невольно вспоминали о раскатах грома. К тому же он часто сердился и кричал, а потам долго не мог успокоиться, точь-в-точь как дух Грома.
Свою грозную кличку Жи получил, когда ему уже перевалило за тридцать. У него была темная, как обуглившаяся головешка, кожа, обезображенное оспой, изможденное лицо с широкими скулами, низкий, сдавленный у висков лоб, изогнутые и мохнатые, как гусеницы, брови, короткий вздернутый нос.
Волосы его торчали во все стороны, блестящие, точно совьи, глазки все время бегали, челюсть сильно выдавалась вперед, а зубы были желтые и щербатые.
Словом, страшилище, да и только.
Дети, завидев его, начинали орать, словно их резали. Он был для них пугалом. «Замолчи сейчас же, — кричали матери. — Перестань реветь, а то отдам тебя Громобою!..» Откуда он взялся, из каких мест происходил — никто не знал. Родители его никогда здесь не жили. Совсем маленьким его усыновила Тхить — богатая и еще молодая вдова, славившаяся на всю округу своей добротой. Однажды к ней пришел незнакомый человек с маленьким ребенком на руках. «Это сын одной несчастной женщины, которая живет подаянием, — сказал тот человек вдове. — Она не может сама его вырастить и потому оставила у меня. Сделайте доброе дело, возьмите его на воспитание. У вас ведь нет своих детей?» Тетушка Тхить согласилась. Она лелеяла мальчика, как родного, хотя злые языки утверждали, будто отец его осужден за убийство, а мать просто бросила ребенка. Говорили даже, что она живет теперь с другим мужем,
Она очень любила мальчика. Он рос удивительно быстро, но так же быстро росли в нем грубость и злость. Он никогда не любил тетушку. Ребенком часто плакал, но какими-то недетскими, злыми слезами. А когда подрос, целыми днями сидел свирепо насупившись, словно обдумывал, как бы всадить нож в спину злейшему врагу. Потом он захотел стать стражником, чтобы убивать бандитов. И, наконец, сам стал бандитом, чтобы убивать стражников и тех, чей покой они оберегают. Однако быть стражником или бандитом — это все равно что писать романы, стихи или играть в карты — таким ремеслом не прокормишься. Я лично не знаю ни одного бандита, стражника или поэта, который бы разбогател. Это просто своего рода страсть. А страсть, как хорошо известно, к добру не приводит. Человеку нужна настоящая профессия. Это каждому ясно и понятно. И Громобой пошел на бойню. Столь ужасная работа пришлась ему вполне по душе. Ему доставляло наслаждение смотреть, как трепещут под ножом живые существа, как хлещет кровь и с бульканьем стекает в лохань. К тому же теперь не было недостатка в закуске — кроваво-красной похлебки с мелкими кусочками мяса на бойне всегда было вдоволь. Похоже, он просто уродился кровожадным.
Но, как ни странно, этот человек чувствовал красоту. Оказывается, для этого вовсе не обязательно обладать нежным сердцем! Жи хотелось, чтобы у него, как у всех порядочных людей, была жена, и не какая-нибудь, а красивая. И он женился, вернее, силой взял себе в жены любимую дочь одной вдовы, торговки шелком. Жи увидел девушку на улице, когда она возвращалась с базара, и не замедлил явиться к ее матери, с которой у него произошел следующий разговор:
— У вас есть красивая молоденькая курочка. Отдайте ее мне!
Вдова испугалась: «Чего ему надо? Наверно, за деньгами пришел. Дам ему несколько донгов на вино, пусть только убирается — все от греха подальше». Женщина достала из-за пазухи несколько бумажек, разгладила рукой, положила на поднос и, подобострастно улыбаясь, протянула Жи.
— Кур не держим, господин начальник, но я вдова, дочь моя сирота, некому нас защитить, одна надежда на вас, так уж не обессудьте, что мало, возьмите…
Жи расхохотался.
— Мне ваших денег не надо — курочку давайте!
На этот раз вдова, кажется, поняла, о чем идет речь, но виду не подала. И молчала, не зная, что ответить. Жи снова расхохотался.
— Вот бестолковая! Ну ладно, окажу прямо: я петух и ищу себе курицу!
Делать нечего. Пришлось вдове ответить:
— Вот незадача, вот жалость. Ведь курочку, которая вам приглянулась, я другим продала.
Он рассвирепел:
— Черт бы тебя побрал! Знай: что мне нравится — я покупаю, не могу купить — краду, а нет — беру силой. Решай, что тебе больше подходит. Только я не отступлюсь, помни это.
И он ушел. Не иначе злой дух наслал на них проклятье! Такая уж, видно, доля у ее дочери. Ничего не изменишь. Остается лишь слезы лить.
На следующий день вдова пришла к тетушке Тхить. Обе женщины одинаково рано овдовели и потому симпатизировали друг другу. Но разве здесь можно было чем-то помочь! Тетушка Тхить могла только с болью в сердце выслушать укоры, а несчастной вдове ничего не оставалось другого, кроме как смириться и отдать дочь. Они вместе оплакали судьбу юной и цветущей девушки, которая была достойна лучшего мужа, честного и доброго, а заодно и свою судьбу. Слезы женщин не Тронули черствого сердца злодея, и несчастная девушка, которой едва исполнилось двадцать, вынуждена была отдать этому кровожадному зверю свою красоту и молодость.