Избранное
Шрифт:
— Попей чаю. Хватит тебе работать.
Из груди Дыка вырвался вздох, похожий на стон, и, глядя куда-то в сторону, он подошел к чайнику, стоявшему перед Ни. Девушка сидела на земле, вытянув ноги и наклонившись так, что почти закрывала собой чайник. Дык совсем растерялся и не знал, сесть ему или взять батат и есть стоя.
— Садись. Успеешь поработать. Больше не заплатят, ты ведь поденно получаешь. Лучше чаю попей. Очень надо надрываться! Все равно никто не пожалеет.
Дык не знал, что ответить, и снова вздохнул. У него был такой глупый вид, что девушка невольно рассмеялась
— Ну, чего не садишься?
Дык отвернулся, весь как-то съежился и медленно опустился на землю, не смея оторвать глаз от батата. Девушка искоса поглядывала на него, едва сдерживая смех. Наконец Дык робко взглянул на девушку, но сразу же, с быстротой мыши, прячущейся в порку, отвел взгляд. Ни не выдержала:
— Ты почему такой тихий, Дык?
Дык засмеялся. Засмеялся первый раз в жизни! Во всяком случае, Ни еще не слышала, чтобы он смеялся, и ей это очень понравилось.
— Женился бы ты, парень! — заметила она.
Дык опять засмеялся, запрокинув голову и пряча глаза от Ни. Да он застенчивее девушки! Ни смеялась до слез.
— Мне нравится, что ты такой тихий. Возьмешь меня замуж, Дык? — трещала она.
Дык, смеясь, отвернулся. Ни хохотала на весь сад. Никогда еще она так не веселилась.
Сегодня она чувствовала себя совсем свободной, и от этого ей было особенно весело.
Дык с этого дня переменился, стал проворнее, в глазах появились огоньки, иногда он тихонько чему-то посмеивался. Тетушка заметила эту перемену в Дыке, встревожилась: может, не к добру? Однажды он даже спросил у тетушки, как можно разбогатеть. Он хочет много работать и копить деньги, а потом возьмет в аренду небольшое поле. Ведь сдают же землю в аренду? И буйвола надо непременно купить, чтобы было на чем обрабатывать и свое поле, и чужое. Тогда они с тетушкой быстро станут на ноги. Хорошо бы еще свиней завести. Тетушка теперь старенькая, работать ни в саду, ни в поле не может, вот она и присматривала бы за…
Тетушка Тхить лукаво улыбнулась и перебила внука:
— За свиньями, чтобы они жирели? А потом ты себе жену найдешь, да? Ай-ай-ай, какой же ты у меня глупенький!
Дык засмеялся.
— Женюсь — хорошо, а нет — свиней продать можно. Деньги всегда нужны.
— Да разве я говорю, не женись! Я ведь совсем плоха стала, а будет у тебя жена и дети, хоть умру спокойно. Есть у тебя кто-нибудь на примете?
Дык захихикал, но ничего не сказал, хотя Ни в то время уже целиком завладела его сердцем и он никогда не упускал случая встретиться с нею и поболтать.
Все шло хорошо, пока никто ничего не подозревал. Но как только слух об этом прошел по деревне, поднялся невообразимый шум, хотя сначала никто не верил. Последним узнал эту новость приемный отец Ни, мелкий чиновник, господин Хоа. Обычно о делах своей семьи люди чаще всего узнают от посторонних. Это-то и хорошо, иначе людские рты были бы заняты всегда только двумя делами: едой и питьем.
Когда-то господин Хоа служил капралом и в память о прошлом завел у себя в доме солдатские порядки. Когда один из деревенских сплетников рассказал ему про Ни и Дыка, он, хлопнув себя по лбу, воскликнул: «Бон!» [12]
12
Хорошо! (искаж. фр.).
Это
— Ни, ты где?
— Здесь, — послышался голос из кухни.
Ни шла, чувствуя, как бешено колотится у нее сердце. С чего это он разорался? Посуды она не била, мебель всю протерла, в доме подмела. Но не успела Ни войти, как приемный отец стал хлестать ее по щекам, да с такой силой, что она закачалась из стороны в сторону. Ударит и выругается:
— Скотина! — Еще ударит и еще выругается: — Дрянь!
И ни разу не сбился, словно телеграмму выстукивал. Девушка молча терпела. Она хорошо знала характер своего приемного отца: будешь кричать, он еще больше обозлится. Наконец у господина Хоа устала рука, и он остановился. Хорошо, что Ни была такой здоровой, а то бы у нее наверняка пошла кровь из носа. Щеки ее были разукрашены багровыми полосами. Она дрожала и беззвучно плакала. Хоа опустился на стул, одну руку положил на стол, другой ухватился за подбородок и грозно спросил:
— Ты понимаешь, что ты натворила?
Ни молчала.
— Ах, не понимаешь?! Тогда слушай, я зря не бью. Ты, оказывается, испорченная девчонка. Кто тебе позволил так вести себя? Отвечай!
Понизив голос, он пересказал все, о чем только что услышал. Девушка по-прежнему была нема как рыба. Она не чувствовала себя виноватой, но по опыту знала, что лучше не перечить. Пусть уж сразу накажут. К чему выказывать свою обиду? Между тем Хоа едва сдерживал ярость: надо было как следует избить эту девчонку.
— Ты грязная тварь! — кричал он. — Жила бы у себя дома, делала бы что хотела. Но в моем доме я такого не потерплю. Ты опозорила меня перед людьми. Бесстыжая! Так-то ты мне платишь за мою доброту! — Помолчав немного, он спросил: — Может, ответишь мне, почему ты такая дрянь?
Ни молчала.
В этот момент вернулась хозяйка.
— Что случилось?
Муж грубо выругался:
— Ничего особенного! Просто эта красотка стала шлюхой!
Хозяйка вытаращила глаза, словно увидела привидение.
— Кошмар! Дорогой, расскажи все по порядку.
Слово «дорогой» хозяйка переняла у горожан, поселившихся в их деревне, и теперь она только так и называла мужа.
— Какой ужас! Какая распущенность! — запричитала она.
Вопли «матушки» и ее скривившаяся, выражавшая полное презрение физиономия с вытянутыми трубочкой губами переполнили чашу терпения Ни. Девушка заплакала в голос и закричала так громко, словно хотела, чтобы все ее слышали:
— Я думала… Я думала, все так…
Хозяйка даже подскочила. Она набросилась на бедную девушку, схватила ее за волосы, тыча пальцем в глаза. Она ругала Ни, била ее по щекам и визжала так, будто ее самое били. Хозяин заскрежетал зубами.