Избранное

Кублановский Юрий

Два стихотворения

1

Решено – а что решено?Сквозь холщовое решетоманна упругая сыплется вниз,где сумрак, голь и ржав барбарис.Ещё денёк ложится на дно.Оконце к ночи зачернено.Ни шагу вперёд, ни пяди вспять.Папироску смять да ложиться спать.…Через волок лет во сырой землени за что не будет так хорошо,как теперь на сухих простынях в тепле,где на стёклах осенних дождей крюшон.Красновата пена дождя в ночи.Много днём кричишь, по ночам молчи.Говорят, живём на земле в аду,и, увы, правы: к сорока сгорим.Выбирай во сне по душе звездуи заранее назовись родным.

2

Первых подснежников сонный букет.Завал на столе. Ни да, ни нет.Земля ощутима не в ширь, а в глубь.За каждый аршин – серебряный рупь.Апрельских вьюг голубой металл.И я одиночество тоже знал.Я твердо помню черневший днёмдворец Кускова гнилым бревном.Журился грач, и журчал ручей,который вотще затихает тут,где дни – в отличие от ночей —проходят в спячке, к подушке льнут.Судьбы цепочка – к звенцу звенцо —ледяным огнём опалит лицо.Рассвет придёт – укажу на дверь.Ночь разложила костры Ковша,как будто в знак, что ещё теперьтебе открыта моя душа.1976

Пробуждение

То ли прислушался$$$$$$$$$$$$$$$$$$к дальнему возгласу, звуку,иль примерещилось? – по деревянному стуку,свету морозного парника…То ли откинул во тьму незадачливо руку,и затекла без уютной лощины щека;вот и лишился$$$$$русалочьих прелестей вьюгина белоснежной раскидистой лапе лесной,тихих теней за зелёным окошком Калуги,чая с варением, рыбинских фиников скуки,сна$$$под коломенской густо-багряной луной.1976

«Невидимый ветер ракиты испод серебрит…»

Невидимый ветер ракиты испод серебрит.Кудлатая туча затмение солнцу сулит.И падают капли на дранку, на ветви, в траву,а ветер, играя, опять приоткрыл синеву.Когда пацаном я в сенях полутёмных робел,на солнце валялся, вокруг себя слепо глядел,к нам бакенщик старый пришёл, громыхая ведром,где пленная стерлядь дышала боками и ртом.…Теперь я не тот; и вокруг себя зорко гляжу,всё вижу, всё знаю, искусные речи вяжу.Знать, скоро на веки положат тяжёлый медяк.И бакенщик старый введёт меня в ивовый мрак.1976

«Прошлое – явь, грядущее – явь…»

Прошлое – явь, грядущее – явь,а настоящее – сон.А если не так, попробуй поправь,в прошлом влюблён, в грядущем влюблён,а теперь уходи, оставь.В прошлом – всплески воды, трава,в грядущем – залежи звёзд.А вот теперь больна голова,и страх «качает свои права»,и на сердце – мёртвый нарост.1976

«Этого домика нет. Только сад поредевший…»

Памяти Л.С. Соколовой

Этого домика нет. Только сад поредевший напротив,да розоватый булыжник в проплешинах виден асфальта,да вороньё, как и прежде, обсело высокие кроны.В бархатных вмятинах перекосились ступени.Запах уборной и чёрного хода потёмки.Слева скрипучая лестница – «к Нюре», а прямо —дверь «к Рыкачёвым», стареющим девам недобрым.И разноцветный витраж уцелевшего чудом окошка,и с червоточиной пробы за завтраком чайная ложка.На огороде смородина, запах садовой малиныс белым кинжальчиком в сердце и кислые сливы.Топится печь обливная, напротив – портрет Магдалины,а перед нею свеча и подшивка разбухшая «Нивы».Или лото в перехваченном туго кисете,ставим бочонки на цифры, закрытые в клети.А за окном в темноте уподобились раюзаиндевелые ветви и звёзд ледяная рассада.Этого домика нету. Но верую и понимаю:он достоянье не волжского – Божьего Града.…Божьего Града – затем и улыбки на лицах,что во вселенной гуляют сомы и плотвицы.Словно у лунки на льду огнедышащей Летыспит рыболов – и подошвы его разогреты.1976

Татарник

Татарник розов и лилову соловецких валунов,покрытых пышной ржавью,где морок спутан с явью.Татарник, плоть мою возьми,расстанемся друзьями.О море Белое, гремио валуны волнами!Поведай, как пристал челнок,как сделал шаг Савватий,когда татарник, как щенок,цеплялся за гиматий.…Но в солодящий солнцем деньмолчи про радость смерти– когда встаёт за тенью теньиз соловецкой тверди.1976

«Соловки от крови заржавели…»

Соловки от крови заржавели,и маяк на Анзере погас.Что бы ветры белые ни пели,страшен будет их рассказ.Но не то – в обители Кирилла:серебрится каждая стена,чудотворца зиждущая силатут не так осквернена.Потому надвратная иконаоживает в утреннем луче,и берёз ветшающая кронана небесной выткана парче.Что остановило комсомольцасделать склад для красных овощей,из свиных ноздрей пуская кольца,у святоотеческих мощей?1976

«В том краю, где моря Белого…»

В том краю, где моря Белогозаповедный слышен вздох,зажилась морошка спелая,запылал багрянцем мох,где потом Петра Барановау Секирного холма,возвращая Богу заново,бич зарезал задарма,где водил я в осень лодочку,запирал покрепче дверьи в холодной келье водочкупил, заросший, точно зверь,– что теперь в том мире деется?Верно, всё как было встарь!Водка-дрянь в порту имеется,часто ленится почтарь.И душа моя – в то белоеискромётное кольцоопускает задубелоепостаревшее лицо.1977

Посвящается китсу

I

Голубенек вереск лесной – весной.На ветру у Китса шумит такой.Наподобье ягод темна капель.На холмах у Китса теперь апрель.С колокольни Китса видны зарази хоромы лета, и зимний лаз,черепица осени, сад весны,и в любое время плоды вкусны.Да ему не снилось как нам говеть!Есть когда подумать, где грог согреть.Да у нас потолще, поди, армяк,похитрей, поди, полевой хомяк.Китс бы с наших дровен слетел в сугроб,размозжил о притолоку нежный лоб:потому что если у нас – зима,ничего другого уже нема.