Избранное
Шрифт:
С «пережитков древности» и начал Фуэнтес, давший своему первому сборнику рассказов символическое заглавие «Замаскированные дни» (так назывались в древнеацтекском календаре пять последних дней года - момент неопределенности и бездействия, который связывал минувший и наступающий год). Конкретный же замысел Фуэнтеса как раз и состоял в том, чтобы прощупать связь прошлого с настоящим, чтобы «приподнять маску», за которой таится еще не познанная реальность.
Такого рода реальность - специфическая реальность национального сознания - становится предметом изображения в рассказе «Чак Моол». Невероятная история о том, как изваяние индейского божества, купленное скромным чиновником, постепенно оживает, приобретает власть над, своим хозяином и в конце концов губит его, может показаться сплошной фантасмагорией. Однако в фантастической, гротескно заостренной ситуации «опредмечена» подлинная черта мироощущения, далеко не изжившего языческие традиции, которые ждут только повода, чтобы заявить о себе.
Показательно, что, по словам самого автора, рассказ этот навеян вполне конкретным событием. В 1952 году мексиканцы отправляли в Европу выставку своего древнего искусства. Вместе с прочими экспонатами на океанское судно была погружена каменная статуя ацтекского бога дождя Чак Моола, после чего разразился небывалый даже по мексиканским понятиям ливень. И сразу же по стране разнесся слух о том, что стихийное, бедствие ниспослано разгневанным божеством.
Пораженный живучестью архаических предрассудков в сознании своих соотечественников, Фуэнтес сделал из этого случая далеко идущие выводы. Писатель повел войну против поверхностных, устоявшихся взглядов на жизнь. «Я всегда стремился,- скажет он много лет спустя,- прощупать за обманчивой оболочкой действительность более жизненную и гибкую, чем очевидная повседневная действительность».
Следующее произведение - роман «Область наипрозрачнейшего воздуха» (1958) - как раз и явило собой отважную попытку обнажить сокровенную сущность сложной, характеризующейся множеством наслоений социальной жизни мексиканской столицы. Этот роман был полемичен не только по отношению к изображенной действительности, но и по отношению к ранее сложившимся литературным традициям. Взявшись за аналитическое и панорамное изображение послереволюционной истории Мексики, молодой писатель не смог и не захотел следовать уже сложившимся художественным принципам так называемого «романа революции». Этот роман возник в 20-х - 30-х гг. как отражение только что пережитого социального потрясения, и авторы его были вдохновлены одним желанием- передать ощущение ураганной народной стихии. Никто из них и не помышлял о роли истолкователей исторических закономерностей национальной жизни. Как справедливо подметил Фуэнтес, для писателей, «скакавших на конях вслед за Панчо Вильей», это было просто немыслимо. Сам же он сознательно занял иную позицию, ту, которую ему диктовало его время, он берется за написание, как он выразился, другого «романа революции».
Уже одним заглавием - «Область наипрозрачнейшего воздуха» - писатель туго связал две эпохи мексиканской истории: современную и давно ушедшую в прошлое. Заглавие вызывало в памяти читателей апокрифический возглас испанских конкистадоров, пораженных чистотой воздуха мексиканского нагорья, и одновременно воспроизводило клише официальной пропаганды («ваша любимая радиостанция ведет передачи из области наипрозрачнейшего воздуха»). Но еще большую многозначность заглавие приобретало в контексте повествования: романист воссоздавал действительную, отнюдь не чистую, атмосферу так называемого «конструктивного» правления президента Мигеля Алемана, ознаменовавшегося крутым поворотом в сторону капиталистического развития страны. Героем этого времени выступает Федерико Роблес, бывший батрак, солдат революции, выбившийся в могущественного предпринимателя. Свое богатство и процветание он рассматривает как законный и естественный результат революции. Писатель создал здесь типический образ капиталиста, поднявшегося на гребне революции, плоды которой были им узурпированы. Первый роман Фуэнтеса был подобен калейдоскопу; напряженно-динамичным, часто хаотическим повествованием автор хотел передать убыстренность и сложность исторических сдвигов, переживавшихся. Мексикой, сосуществование в ней различных идейных и социальных тенденций.
На последних страницах этого романа мельком возникает персонаж по имени Хайме Себальос - молодой адвокат из Гуанахуато, женившийся на дочери преуспевающего дельца. В следующем романе Фуэнтеса - «Спокойная совесть» (1959) - Хайме Себальос выступает главным героем. Это произведение несколько озадачило критиков: слишком велик показался контраст между неторопливым, добротно-реалистическим живописанием застойного провинциального бытия и той динамической панорамой столичной жизни, которую предложил Фуэнтес читателям в нервом романе. Сам Фуэнтес объяснял свою новую манеру желанием овладеть техникой корифеев реализма - Бальзака и Гальдоса.
Роман «Спокойная совесть» написан рукой зрелого мастера, его отличает четкая завершенность построения, точность психологических характеристик. Затхлый мирок провинциального мещанства, выходящего невредимым из всех исторических катаклизмов, воссоздан пластично и выразительно. На фоне бурных событий революции и послереволюционного времени неспешно развертывается история наследников торгового дома Себальос, которые с завидной ловкостью приспосабливаются к сменяющим друг друга режимам и лозунгам, сохраняя верность своим социальным и семейным устоям. Собственнические традиции, лицемерная мораль, буржуазного класса, непоколебимая убежденность мещан в своей избранности - такова атмосфера, в которой проходит детство, отрочество и юность Хайме.
Досконально прослеживает писатель становление своего героя, исследует его внутреннюю жизнь - сомнения, поиски, глубокий духовный кризис, завершающийся капитуляцией. Судьбу этой индивидуальности Фуэнтес рассматривает в широкой исторической перспективе. Роман его посвящен отнюдь не частному психологическому случаю; автор рассказывает о том, как мексиканская буржуазия, благополучно пережившая революцию и воспользовавшаяся ее плодами, утверждает свое господство и подавляет бунт собственных сыновей.
Обстоятельства рождения и детства Хайме способствуют раннему пробуждению в нем внутреннего беспокойства. Он глубоко уязвлен беспомощностью своего безвольного отца, позволившего родным выжить из дома мать Хайме, слишком вульгарную, по их мнению; его возмущает самодовольная тупость дядюшки Балькарселя, произносящего докторальным тоном ханжеские сентенции; раздражает истерическое обожание бездетной тетки Асунсьон. Незнакомый мир открывается ему в книгах Стендаля, Диккенса, Достоевского, а также благодаря встречам с людьми иного круга. Неизгладимый след оставляет в его душе знакомство с шахтером-забастовщиком Эсекиелем Суно, скрывающимся от преследования полиции. Подросток начинает понимать, что «жизнь человека - это не покой, как жизнь его домашних, но огонь, как жизнь. Эсекиеля». О многом заставляет его задуматься и дружба с молодым индейцем Лоренсо, рассказавшим ему о горькой доле крестьянства.
Однако отчуждение от домашней среды, протест против ее лицемерия и бессердечия, которые нарастают в Хайме под влиянием жизненных впечатлений, находят один-единственный выход. Пробуждение совести, отвращение ко лжи, обступающей его со всех сторон, толкают Хайме к экзальтированной религиозности. Это состояние мальчика встречает непонимание и сопротивление домашних, для которых религия давно превратилась во внешний ритуал. Хайме же хочет, взяв на себя грехи ближних, «пойти на выучку к Христу», минуя официальную церковь. Подростка привлекает в христианстве аскетическая, жертвенная сторона.
Однако каждый шаг героя в избранном направлении обнаруживает его органическое родство с тем миром, против которого он, казалось бы, выступает. Его христианский альтруизм оказывается на поверку все тем же эгоизмом буржуа, желающего жить в ладу со своей совестью, его готовность к самопожертвованию оборачивается жаждой самоутверждения, его смирение - ненасытной гордыней. Индивидуалистический по своей природе, а потому и не посягающий на основы господствующего порядка, бунт Хайме изначально чреват компромиссом.