Избранное
Шрифт:
– Мне, право, неудобно вас утруждать, но хотелось бы…
– Ради бога, сеньора. Нам приятно угодить вам.
– Да. Мы хотим быть уверены в выборе.
– Конечно.
– Не хотелось бы ошибиться, чтобы потом, в последнюю минуту…
– Вы правы. Лучше выбрать не спеша, чтобы потом…
– Да, мы хотим быть уверены…
– Я пойду, велю манекенщицам одеваться.
Они остались одни, и дочь вытянула ноги. Мать с испугом взглянула на нее и зашевелила всеми пальцами сразу - надо опустить юбку и намочить слюной спущенную петлю на левом чулке. Дочь оглядела ногу, нашла дырочку, послюнявила указательный палец и приложила к чулку. «Меня что-то в сон клонит»,- сказала она матери. Сеньора улыбнулась, похлопала ее легонько по руке, и обе снова замолчали, удобно расположившись в креслах, обитых розовой парчой. Наконец дочь сказала, что проголодалась, и мать ответила, что потом они зайдут в Санборн [12] , хотя сама она есть не станет: за последнее время слишком располнела.
– Тебе-то пока не о чем беспокоиться.
– Почему?
– У тебя фигура девочки. Но в дальнейшем будь осторожна. В нашем роду у всех женщин в молодости прекрасные фигуры, а после сорока мы расплываемся.
– Но ведь ты не расплылась.
– Ты меня не помнишь в молодости, потому так говоришь. Ты ничего не помнишь. А кроме того…
– Сегодня я страшно хотела есть, когда проснулась. Позавтракала с таким аппетитом…
– Сейчас тебе не о чем беспокоиться. Но потом остерегайся.
– А после родов очень полнеют?
– Ерунда! Это не так страшно. Десять дней диеты - и талия снова как у осы. Вот после сорока - другое дело.
Внутри, в мастерской, нервно суетилась вокруг двух манекенщиц хозяйка - на коленях, с булавками во рту,- попрекая девушек короткими ногами: разве может женщина быть элегантной, если у нее такие короткие ноги? «Надо делать гимнастику, играть в теннис, заниматься верховой ездой, все это придает фигуре стройность». Но девушки ей ответили, что она сегодня чем-то очень раздражена, и хозяйка согласилась: в самом деле, эти две женщины действуют ей на нервы. Сеньора не имеет привычки подавать руку; девочка более любезна, однако ужасно рассеянна, словно не от мира сего. В общем же, она их мало знает, и потому трудно еще что-нибудь сказать, но, как говорят американцы, the costumer is alwais right [13] , и потому в салон надо всегда входить, улыбаясь, говоря: «Cheese, cheese, cheese» [14] . Приходится трудиться, хотя и не все люди рождаются для труда; привыкаешь и к капризам этих современных богачек. Слава богу, по воскресеньям можно посидеть со старыми приятельницами, подругами детства, поиграть в бридж и хоть раз в неделю почувствовать себя человеком.
Так говорила хозяйка девушкам, а потом хлопнула в ладоши - значит, одевание закончилось. Жаль только, ноги коротки. Вынув изо рта булавки, бережно воткнула их в бархатную подушечку.
– А он явится на shower [15] ?
– Кто? Твой жених или твой отец?
– Папа.
– Откуда я знаю, скажи на милость!
Он видел, как мимо пронеслись толстые белые колонны и апельсиновый купол Дворца изящных искусств, но глаза его были устремлены вверх, туда, где, соединяясь и расходясь, летели провода - не провода, а он сам, запрокинув голову на мягкую серую спинку сиденья,- летели параллельно друг другу или вырывались лучами из одной точки. Промелькнули массивные полногрудые скульптуры и рога изобилия - Мексиканский банк. Охристый венецианский портал почтамта. Он нежно погладил шелковый кант своей коричневой фетровой шляпы и носком ботинка покачал ремень на откидном сиденье перед собой. Вот и голубые изразцы Санборна, и шлифованный дымчатый камень монастыря св. Франциска.
Лимузин остановился на углу улицы Изабеллы Католической; шофер открыл дверцу и снял фуражку, а он, напротив, надел шляпу, пригладил пальцами волосы на висках. Тут же его окружили продавцы лотерейных билетов и чистильщики ботинок, женщины в домотканых индейских шалях и сопливые, шмыгавшие носами дети и проводили до двери-турникета. Глядя на себя в стеклянную дверь, он поправил галстук, а сзади, в другой стеклянной двери, догонявшей его со стороны улицы Мадеро, его двойник, окруженный нищими и тоже одетый в такой же самый костюм из плотной ткани, как и он, поправил узел галстука такими же желтыми от никотина пальцами, а потом, опустив вместе с ним руку, повернулся спиной и зашагал назад, на улицу, сам же он шел вперед, ища глазами лифт.
Ее снова вывели из душевного равновесия протянутые руки нищих, и, сжав локоть дочери, она втолкнула девушку в нереальную духоту теплицы, в аромат мыла, лаванды и типографский запах пестрой оберточной бумаги. Она остановилась у зеркальной витрины с косметикой и посмотрела на себя; потом, прищурившись, стала изучать флаконы, тюбики и коробочки, лежавшие на красной тафте. Попросила кольд-крем «Тэа-трикэл» и два тюбика губной помады цвета этой тафты. Порывшись в сумке из крокодиловой кожи, обратилась к дочери; «Найди мне бумажку в двадцать песо». Получив сверток и сдачу, они вошли в кафе и заняли столик на двоих. Девушка заказала апельсиновый сок и ореховые вафли, а мать, не удержавшись, велела официантке, одетой теуаной [59] , принести булочку с изюмом в растопленном масле. Обе огляделись, ища знакомые лица. Девушка попросила разрешения снять свой желтый жакет: солнце нещадно палило даже сквозь жалюзи.
– Джоан Крауфорд,-промямлила дочь.-Джоан Крауфорд.
– Нет-нет, не так. Это произносится не так. Кро-фор, Кро-фор. Так они произносят.
– Крау-фор.
– Нет-нет. Кро, кро, кро. «А» и «у» вместе произносятся как «о». Да, да, они так говорят.
– Ерундовый фильм.
– Да, не совсем удачный. Но она прелестна.
– Я чуть не заснула.
– Но тебе так хотелось посмотреть…
– Мне сказали, что она красавица. Ничего особенного.
– Время идет.
– Кро-фор.
– Да, я думаю, они именно так произносят. Кро-фор. «Д» не произносится.
– Кро-фор.
– Думаю, что так. Едва ли я ошибаюсь.
Дочь полила вафли медом и, убедившись, что мед заполнил каждую ячейку, разломила вафли. Отправляя в рот сладкий хрустящий кусочек, она улыбалась матери. Но мать не смотрела на нее. Две руки ласкали одна другую: большой палец мужской руки гладил кончики пальцев женской, казалось, хотел приподнять ногти. Она не сводила глаз с этих рук неподалеку от себя, не имея никакого желания взглянуть на лица; рука вновь и вновь возвращалась к другой и медленно скользила по ней, не пропуская ни одной впадинки. Нет, на пальцах не было колец; наверно, жених с невестой или просто… Она пыталась отвести глаза и сосредоточить внимание на медовой лужице в тарелке дочери, но невольно снова переводила взор на руки парочки за соседним столом, на ласкающие друг друга пальцы, стараясь не смотреть на лица.
Дочь очистила языком зубы от застрявших кусочков вафель и орехов, потом вытерла рот, оставив на салфетке красную полосу. Прежде чем вынуть губную помаду, она снова провела языком по деснам и попросила у матери ломтик хлебца с изюмом. Сказала, что не хочет пить кофе - он взвинчивает нервы, хотя вообще-то очень ей нравится, но сейчас нет, не надо, и так нервы разошлись. Сеньора погладила ее по руке и сказала, что пора идти, еще много всяких дел. Заплатив по счету и оставив чаевые, обе поднялись из-за стола.
Североамериканец пояснил, что в месторождение следует подавать кипящую воду, вода размоет серу, сжатый воздух выбросит ее на поверхность. Он еще раз повторил свой проект, а другой американец сказал, что они очень довольны геологической разведкой, и несколько раз полоснул рукой по воздуху у самого своего лица, худощавого и красноватого, пробубнив: «Залежи - хорошо, колчедан - плохо. Залежи - хорошо, колчедан - плохо, залежи - хорошо…» Он, постукивая в такт словам американца по настольному стеклу, повторил: «…колчедан - плохо», повторил по привычке, ибо они, говоря по-испански, думают, будто он их не понимает, и не потому, что они плохо говорят по-испански, а потому, что мексиканец вообще может ничего не понять. Инженер расстелил на столе карту зоны разработок; и ему пришлось убрать локти со стола. Второй американец заявил, что месторождение так богато, что его можно с полной нагрузкой эксплуатировать до середины двадцать первого века; с полной нагрузкой, до исчерпания всех запасов, с полной… Повторив это семь раз подряд, снял с карты кулак, которым в начале речи припечатал зеленое пятно, усеянное треугольничками геологических отметок. Затем американец прищурил глаз и сказал, что кедровые и каобовые леса там тоже очень велики и что он, их мексиканский компаньон, получит на лесе сто процентов прибыли. В это дело они, североамериканские партнеры, не будут вмешиваться, хотя советуют ему вырубать леса с толком: они видели, сколько деревьев зря гибнет повсюду. А разве не ясно, что древесина стоит денег? Впрочем, это их не касается; важно, что - под лесом или не под лесом - имеются залежи серы.