Избранное
Шрифт:
— Ладно, шут с вами, — согласился Иван Савелович и махнул рукой, — скрою этот факт.
Они говорили вполголоса, словно боясь разбудить Петельникова, хотя как раз этого и ждали.
— Вы… дружите? — спросил майор.
— Скорее всего, так. Да и работаем по делам сообща.
Петельников вдруг поднял голову, рассматривая черную спинку дивана. Потом повернулся к ним и сел так резко, что Рябинин, приткнувшийся в его ногах, отпрянул. Инспектор, как глухослепонемой, несколько секунд сидел недвижно, ничего не понимая.
— Вадим, успокойся, — сказал Рябинин.
Инспектор вдруг сильно выругался и начал ощупывать карманы в своем серебристом костюме, который даже после бурной ночи не пострадал.
— Удостоверение? — быстро спросил Рябинин.
— Цело, — буркнул Петельников, — Где меня взяли?
— Спал в парадной на полу, — сердито ответил майор.
— А деньги? — еще раз спросил Рябинин.
— Пустяки, сорок рублей было.
Инспектор еще пошарил по карманам и опустился опять на диван. Он о чем-то сосредоточенно думал, хотя все знали — о чем. Иногда потирал лоб, или почесывал тело, или шевелил ногами, словно все у него зудело.
— Вот так, Иван Савелович, — зло сказал Петельников, — теперь могу рассказать подробно, как обирают пьяных.
И он опять скрипнул зубами.
— Вадим, нам нужно срочно работать, — предупредил Рябинин.
— Дайте мне электробритву, — попросил инспектор майора, — Пойду умоюсь.
— Вы тут, ребята, обсуждайте, а у меня свои дела.
Иван Савелович дал бритву и ушел. Минут пятнадцать Петельникова не было, только где-то жужжал моторчик да долго лилась вода. Когда он вернулся, то был уже спокоен и свеж, лишь небольшая бледность да необъяснимый, но все-таки существующий беспорядок в костюме говорили о ночи.
— Стыдно и обидно, Сергей Георгиевич, — признался Петельников и начал подробно, как это может работник уголовного розыска, рассказывать о вечере в ресторане.
Рябинин слушал, ни разу не перебив. Да и случай был интересный, детективный. Он был вдвойне интересен тем, что произошел не с гражданином Капличниковым или гражданином Торбой, а с инспектором уголовного розыска. И втройне интересен, что этот самый инспектор пошел ловить ту самую преступницу.
Петельников кончил говорить и буркнул:
— Спрашивай.
— Твое мнение?
— Самый натуральный гипноз.
Рябинин улыбнулся и даже поежился от удовольствия:
— Жуткий случай, а?
— Меня не тянет на юмор.
— Вот его-то тебе сейчас и не хватает, — серьезно заметил Рябинин. — Пока тебя не потянет на юмор, мы ничего толком не сможем обсудить.
Рябинин вскочил и пошел кругами вокруг стола, ероша и без того взбитые природой волосы. Петельников удивленно смотрел на него — следователь ходил и чему-то улыбался.
— Тебе
— У меня болит правый бок, — мрачно вставил Петельников.
— Сходи в баню, попарься березовым веничком. Иди сегодня, а завтра надо приступать.
— К чему приступать?
Рябинин сел на диван рядом с инспектором и уставился в его галстук, на котором серебро и киноварь бегали десятками оттенков. Теперь он видел его вблизи и думал, где это люди берут симпатичные вещи — в магазинах вроде не найдешь, а одеты все красиво. У Рябинина было три галстука: один черный и шершавый, под наждачную бумагу; второй ровно-полосатый вроде старых матрасов; а третий неопределенно-мутного цвета с зеленью, как огуречный рассол в плесени. На последнем был изображен знак, который он считал гербом какого-нибудь нового государства, пока однажды не увидел в нем обыкновенную обезьяну. Рябинин стал подозревать, что все время покупал уцененные галстуки.
— Красиво, — заметил он. — Ну так что, Вадим, вся эта история значит?
— Серьезно, Сергей Георгиевич, грешу на гипноз. В общем, какая-нибудь телепатия.
— В принципе телепатию я не отвергаю. Но ты опять пошел по сложному пути, а я тебе, помнишь, говорил — природа и преступники выбирают самые краткие и экономичные дороги.
— Девка-то совсем другая! Ничего общего с той, которую описали ребята…
— Что ж, она изменила свой облик?
— Я не знаю возможностей телепатии, — пожал плечами Петельников.
Рябинин медленно поднял руку и как бы между прочим поднес ее ко рту. Инспектор покосился на следователя, который задумчиво обгрызал ноготь на большом пальце. Петельников не мешал, и в кабинете майора стало тихо, и в вытрезвителе было тихо, потому что утром пьяные не поступают. Инспектор смотрел выпуклыми черными глазами на руку следователя, а тот сосредоточенно разделывался уже с мизинцем.
— Их работает двое, — вдруг сказал Петельников.
Рябинин отрицательно помотал головой и медленно спросил:
— Вадим, на первом курсе всегда рассказывают случай, как во время лекций на юрфаке вошел пьяный и начал приставать к профессору?
— Помню, инсценировка. А потом студенты описывают, и каждый по-разному. А-а, вот ты к чему. Но показания наших ребят, в общем-то, совпали.
— Совпали, — тягуче подтвердил Рябинин.
Он говорил, будто ему страшно не хотелось выталкивать слова изо рта, будто они кончились. Для ясных слов нужна ясная мысль, а его мысль, почти ясную, нужно еще проверять.