Избранное
Шрифт:
— А тебе не говорили, что я убийца Габалауи?
— Никто не убивал Габалауи! И никто не мог его убить!
— Но его убил тот, кто убил его слугу!
— Ложь! Вымысел! — гневно возразила старуха. Он умер у меня на руках!
Арафе хотелось плакать, он сдержал слезы и только пристально смотрел на женщину, а та просто сказала:
— Ну я пойду.
Тогда Арафа хриплым, срывающимся голосом, голосом его больной совести, спросил:
— Ты можешь поклясться, что сказала мне правду?
— Клянусь Господом! Он свидетель! — произнесла она четко.
Край неба уже расцветила алой краской заря. Арафа провожал старуху взглядом, пока она не скрылась, потом пошел домой. Едва он оказался в спальне, как потерял сознание. А очнувшись через несколько минут, почувствовал смертельную усталость. Он лег спать, но проспал не более двух часов, душевное волнение разбудило его. Арафа позвал Ханаша и рассказал ему о встрече с женщиной. Ханаш слушал и глядел на друга со всевозрастающим беспокойством. Когда тот закончил свой рассказ, Ханаш усмехнулся и сказал:
— Все это следствие вчерашней попойки! Арафа обиделся:
— Я не был пьян! Все это чистая правда!
— Лучше ляг, поспи. Тебе надо хорошенько выспаться.
— Ты не веришь мне?
— Конечно, нет! И ты, когда проспишься, не вспомнишь об этой истории.
— Но почему ты не веришь мне?
— Я видел из окна, как ты вышел из дома управляющего. Переходя улицу, ты постоял немного возле Большого дома и пошел дальше в сопровождении своих слуг.
Арафа вскочил на ноги.
— Слуг ко мне! — крикнул он.
— Не делай этого, — предостерег его Ханаш, а то они усомнятся в твоем рассудке.
Но Арафа настаивал на своем.
— Я расспрошу их при тебе.
— Ты добьешься лишь того, что они перестанут нас уважать.
В глазах Арафы появился безумный блеск, он надменно сказал:
— Я не сумасшедший! И не вино всему причиной! Габалауи умер довольный мной!
— Пусть будет так, — согласился Ханаш, — только не зови слуг.
Некоторое время он размышлял, потом вдруг предложил:
— Давай позовем старуху, пусть она сама расскажет обо всем. Куда она пошла?
Арафа напрягся, пытаясь вспомнить, и растерянно сказал:
— Я забыл спросить, где она живет.
— Если в действительности все произошло, как ты говоришь, ты бы не отпустил ее так просто.
— Я говорю правду! — упрямо воскликнул Арафа. — Я не сумасшедший, и Габалауи умер, будучи доволен мною!
— Не утруждай себя! Тебе надо отдохнуть.
Ханаш подошел к Арафе, погладил его по голове и ласково подтолкнул к кровати. Тот упал на нее и мгновенно уснул глубоким сном.
111.
— Я решил бежать! — спокойно, но решительно заявил Арафа.
Ханаш так удивился, что невольно оторвался от работы и с опаской обвел взглядом комнату. Несмотря на то что дверь была плотно закрыта, он боялся, что их могут подслушать. Но Арафа не обратил внимания ни на удивление Ханаша, ни на его опасения. Руки его по–прежнему были заняты работой.
— Это тюрьма, продолжал он, — навевает мне постоянно мысли о смерти, и вино, и пение, и танцы все, кажется мне, пророчит смерть. Иногда чудится, что даже цветы пахнут
— Но на улице нас ожидает настоящая смерть, — напомнил брату Ханаш.
— Мы убежим подальше от нашей улицы. Арафа глядел прямо в глаза Ханашу.
— А однажды мы вернемся, чтобы победить!
Если нам удастся убежать.
— Эти негодяи уже успокоились и не так строго караулят нас, как прежде.
Некоторое время они молча продолжали работу, потом Арафа спросил:
— Разве ты не хотел этого?
— Я уже почти забыл об этом, — пробормотал растерявшийся Ханаш. — Но скажи, что вдруг толкнуло тебя принять это решение?
Арафа улыбнулся.
— Мой дед сказал, что доволен мной, несмотря на то что я проник в его дом и убил его слугу.
Лицо Ханаша вытянулось от удивления:
— И ты собираешься рисковать жизнью из–за того, что тебе привиделось с похмелья?!
— Думай что хочешь, но я уверен, что он, умирая, был действительно доволен мной. Его не разгневало мое вторжение в его дом и даже убийство слуги. Но если бы он увидел нынешнюю мою жизнь, то был бы страшно разгневан. Поэтому он и напомнил мне, что был мною доволен!
— Раньше ты не говорил о нашем деде с таким уважением! — удивленно покачал головой Ханаш.
— Это было давно, и тогда я испытывал большие сомнения. Теперь же он умер, а об умерших плохо не говорят.
— Да упокоит Аллах его душу!
— И вряд ли я когда–нибудь забуду, что стал невольной причиной смерти деда. Поэтому мой долг вернуть его к жизни, если сумею. В случае удачи нам откроется дорога к бессмертию.
Ханаш с горечью посмотрел на друга.
— Пока что, — заметил он, — твое волшебство помогло тебе изобрести лишь возбуждающие таблетки и разрушающие бутылки.
— Мы знакомы лишь с самыми начатками волшебства, но и представить себе не можем пределов его возможностей.
Арафа обвел взглядом комнату и продолжал:
— Мы уничтожим все, кроме тетради, Ханаш! Она хранительница всех тайн. Я спрячу ее на груди, а убежать нам будет не так трудно, как ты думаешь.
Вечер Арафа провел, как обычно, в доме управляющего. Незадолго до рассвета он вернулся домой. Ханаш не спал, ожидая брата. Они выждали еще около часу, пока не убедились, что все слуги спят. Тогда они осторожно пробрались в саламлик. С балкона доносился мерный храп слуги. Друзья тихо спустились по лестнице и подошли к входной двери, рядом с которой обычно спал бавваб. В темноте Ханаш склонился над его постелью и ударил по ней дубинкой. Раздался глухой звук удара по матрацу. Значит, бавваб еще не ложился. Они испугались, что шум разбудит кого–нибудь из слуг, и с бьющимися сердцами поспешили к двери. Арафа отодвинул засов, осторожно открыл дверь и вышел, Ханаш последовал за ним. Притворив за собой дверь, они, прижимаясь к стенам домов, направились в сторону дома Умм Занфаль. На середине улицы им встретилась бродячая собака. Она подбежала к ним, обнюхала и пробежала несколько шагов следом за ними, но потом отстала. Когда они дошли до нужного дома, Арафа шепнул: