Избранное
Шрифт:
— Не знаю, когда разрешено будет войти в квартиру.
Узнать бы, где она живет теперь. Но следить за ней было бы сумасшествием. И как же ты забыл спросить адрес ее мамаши, когда разрабатывали вместе план. Возможно, она сама позвонит тебе. Должна же вспомнить о твоей отчаянной нужде в деньгах.
— Телефон, господин Сабир!
Ох, что еще нужно этому телефону? Или Рахими усовершенствовал свои шуточки? Взял левой рукой трубку, а правую протянул к Кериме со словами:
— Госпожа, еще раз выражаю свое соболезнование. Она благодарно
— Это Ильхам.
Ну, почему не Рахими? И почему именно эта гостиница?
— Здравствуй.
— Как поживаешь?
— Хорошо.
— Почему ты вчера не пришел?
— Прости, неважно себя чувствовал.
— Отложим выяснения. Но сегодня ты придешь?
— Нет, не сегодня. Когда пройдет простуда.
— Больше не буду тебя беспокоить. Ты знаешь место и время. Пока.
— До свидания.
Линия отключилась, но он продолжал держать трубку, будто разговор продолжался. А сам смотрел на Кериму, пока не поймал ее взгляд. Тогда сказал:
— Ты должна обязательно связаться со мной. Хотя бы по телефону.
Она отвела взгляд. Но ему показалось, что она поняла его игру. Снова заговорил:
— Мне надо многое узнать. Я думаю, ты вполне осознаешь, в каком я положении. Мы должны каким–то образом объясниться. И не забывай, что мои деньги быстро тают.
Она бросила на него предостерегающий взгляд.
— Я хорошо понимаю все трудности. Но у тебя нет недостатка в уме и смекалке.
С бьющимся сердцем Сабир вернулся на свое место. Все–таки некоторое удовлетворение получил. Керима тут же ушла в сопровождении матери. Им вдруг овладело смутное предчувствие, что она ушла из его жизни навсегда. Без нее преступление теряло смысл и цель. Он продолжал оставаться в салоне в надежде, что она позвонит. Время тянулось мучительно медленно. Ее уход вселил в него чувство безнадежности. Салон опустел. Он заметил, что Мухаммед Сави смотрит на него. Обменялись вежливыми кивками.
— Что вас тут держит, когда все разошлись? — спросил Сави.
— Простуда. Принял аспирин. Как получше станет, пойду.
Говоря это, он прошел и сел на стул, где до этого сидела Керима. Хм… а следователь где сидел?
— Ох, до чего же разочаровал меня этот телефонный звонок.
— Да… Пропал и унес тайну с собой, — сочувственно сказал Сави.
Сабир посмотрел на старика взглядом, выражавшим сострадание.
— А какому суровому испытанию подверглись вы!
Старик поморщился.
— Не дай вам Бог такое увидеть.
— Да уж, наверно, жуткое зрелище. Я ни разу не видел покойника. Даже на тело матери не смог взглянуть, читая первую суру Корана.
— С другой стороны, умершая — одно, а убитый — совсем другое.
— Конечно. Убийство, кровь, жестокость…
— Жестокость достойна вечного проклятья.
— А я вот спрашиваю себя: ну что может оправдать убийство?
— Действительно,
— И убийца — какой это человек?
— Это просто не укладывается в голове! Однажды я видел убийцу — парнишку–бакалейщика. Всегда считал его кротким как голубок.
— Вы были потрясены, наверное.
— Но как избежать подобных случаев?
— И вправду — как избежать? Надеюсь, мы скоро услышим о его аресте.
Старик печально посмотрел на Сабира и сказал:
— Его уже арестовали.
— Кого?
— Убийцу.
— Убийца найден? Но я ничего не слышал и не читал об этом.
Старик молча покачал головой с видом знающего человека.
— И кто же он?
— Али Сурейкус.
— Этот дурак?
— Как и тот бакалейщик.
— То–то я не видел его сегодня и вчера вечером.
— Да смилостивится над нами Аллах.
— А вдова покойного знает об этом?
— Конечно.
— Поистине человек — загадка.
— У него обнаружили деньги.
— Может, это его деньги?
— Да нет, он сам признался в краже. У полиции есть верные методы.
— Ив убийстве признался?
— Не знаю.
— Но вы же сказали — поймали убийцу.
— Это Керима сказала.
— Значит, ограбление — мотив убийства.
— Очевидно, так.
— Мог бы украсть, не убивая.
— Видимо, хозяин проснулся, и преступник вынужден был убить его.
— Он ведь отличался добротой, граничащей с глупостью.
— Да. Но, как вы уже говорили, человек — загадка.
— Более чем загадка.
— А вам известно, что тот нищий, что ежечасно восхваляет пророка, в юности был большим распутником? — спросил Мухаммед Сави.
— Этот человек?!
— Потом потерял все — и положение, и деньги, и зрение. Начал попрошайничать.
— Послушайте, но Али Сурейкус нашел мой кошелек с деньгами в утро убийства и вернул его мне.
— Может, он хитрее, чем мы думаем.
Неужели так легко случаются чудеса? Или все это — лишь плод фантазий, не основанных ни на чем.
— После убийства не разумнее ли для него было сбежать?
— Сбежать — значит признать вину.
— А как он спрятал краденое в своей каморке?
— Может быть, у него дома нашли.
— Перетаскивать краденое домой не менее глупо.
— На все воля Аллаха.
— Когда я встретил его утром, до раскрытия убийства, он выглядел таким спокойным, дружелюбным — как обычно.
— Он из тех убийц, которые потом еще и на похороны убитого придут.
Спокойнее. Следи, чтобы руки не дрожали от волнения. Телефонный звонок может все тебе прояснить. Старик продолжил разговор:
— Меня первого допрашивали.
— Вас?
— Конечно. Я ведь был последним, кто видел хозяина ночью, и первым, кто вошел к нему утром.
— Но кто бы мог подумать.
— Меня просто засыпали вопросами. Я собственноручно запер дверь, и окна были закрыты. Правда, одно окно было только прикрыто, а не на щеколде.