Немого учат говорить.Он видит чьих-то губ движеньеИ хочет слово повторитьВ беззвучных муках униженья.Ты замолчишь — он замычит,Пугающие звуки грубы,Но счастлив он, что не молчит,Когда чужие сжаты губы.А что ему в мычанье том!То заревет, то смолкнет снова.С нечеловеческим трудомОн хочет выговорить слово.Он мучится не день, не год,За звук живой — костьми
поляжет.Он речь не скоро обретет,Но он свое когда-то скажет.
[1967–1968]
«О, ветром зыблемая тень…»
О, ветром зыблемая тень —Не верьте лести.Покуда вы — лишь дальний день,Лишь весть о вести.Вы тщитесь — как бы почудней,В угоду моде.Вас нет. Вы нищенки бедней.Вы — нечто вроде.Все про себя: судьба, судьбе,Судьбы, судьбою…Нет, вы забудьте о себе,Чтоб стать собою.Иначе будет все не впрокИ зря и втуне.Покуда блеск натужных строк —Лишь блеск латуни.Ваш стих — сердец не веселит,Не жжет, не мучит.Как серый цвет могильных плит,Он им наскучит.Вам надо все перечеркнуть,Начать с начала.Отправьтесь в путь, в нелегкий путь,В путь — от причала.
«А ритмы, а рифмы невемо откуда…»
А ритмы, а рифмы невемо откудаМне под руку лезут, и нету отбоя.Звенит в голове от шмелиного гуда.Как спьяну могу говорить про любое.О чем же? О жизни, что длилась напрасно?Не надо. Об этом уже надоело.Уже надоело? Ну вот и прекрасно,Я тоже о ней говорить не хотела.И все же, и все-таки длится дорога,О нет, не дорога — глухая тревога,Смятенье, прислушиванье, озиранье,О чем-то пытаешься вспомнить заране,Терзается память, и все же не можетПрорваться куда-то, покуда не дожитМой день…
«Осень сорок четвертого года…»
Осень сорок четвертого года.День за днем убывающий зной.Ереванская синь небосводаЗатуманена дымкой сквозной.Сокровенной счастливою тайнойДля меня эта осень жива.Не случайно, о нет, не случайноЯ с трудом поднимаю слова, —Будто воду из глуби колодца,Чтоб увидеть сквозь годы утратДопотопное небо Звартноца,Обнимающее Арарат.
1968
«Есть художник неподкупный…»
Есть художник неподкупный —Так распишет, что ой-ой.Он любой душе преступнойВоздавать привык с лихвой.Тот ваятель не согласенУтаить хоть что-нибудь.Лепкой брыльев и подглазинОн расскажет злую суть.По одной кривой улыбкеОн движеньями резцаГод из году без ошибкиОбличает подлеца.Сеть морщинок расположитТак, что скрыть уже нельзя:Этот век позорно прожит —Вниз и вниз вела стезя…Тут уж верьте ли, не верьте —Весь рисунок неспроста…Но останется до смертиКрасотою красота.
1968
«О сердце человечье, ты все в кровоподтеках…»
О сердце человечье, ты все в кровоподтеках,Не мучься, не терзайся, отдохни!Ты свыкнешься с увечьем, все дело только в сроках,А как тепло на солнце и как легко в тени!Не мучься, не терзайся, родное, дорогое,Не мучься, не терзайся, отдохни!Увечья не излечит мгновение покоя,Но как тепло на солнце и как легко в тени!
1968
«Сверчок поет, запрятавшись во тьму…»
Сверчок поет, запрятавшись во тьму,И песенка его не пустословье, —Не зря сверчит, дай Бог ему здоровья,И я не зря завидую ему.Я говорю: невидимый, прости,Меня сковало смертной немотою,Одно твое звучание простоеМогло б меня от гибели спасти, —Лишь песенку твою, где нет потерь,Где непрерывностью речитативаИ прошлое и будущее живо, —Лишь эту песню мне передоверь!
1969, сент.
Переделкино
«Легко ль понять через десятки лет…»
Легко ль понять через десятки лет —Здесь нет меня, ну просто нет и нет.Я не запомнила земные дни.Растенью и тому, наверно, внятноТеченье дней, а для меня они —Как на луне смутнеющие пятна.
1969
«Я живу, озираясь…»
Я живу, озираясь,Что-то вспомнить стараюсь —И невмочь, как во сне.Эта злая работаДо холодного пота,Видно, впрямь не по мне.Но пора ведь, пора ведьЧто-то разом исправить,Распрямить, разогнуть…Голос тихий и грозныйОтвечает мне: поздно,Никого не вернуть.Я живу, озираясь,Я припомнить стараюсьМой неведомый век.Все забыла, что было,Может, я и любилаТолько лес, только снег.Снег — за таинство светаИ за то, что безгласенИ со мною согласенТишиною пути,Ну а лес — не за это:За смятенье, за гомонИ за то, что кругом он,Стоит в чащу войти…
1969
Молитва лесу
Средь многих земных чудесЕсть и такое —Листья круж'aт на ветру,Преображается лес,Нет в нем покоя.Это не страшно, это не навсегда,Настанет покой снежный,А там, глядишь, и весне подойдет чредаВ срок неизбежный.У нас похуже, но мы молчим.Ты, лес, посочувствуй.Весна — это юность, а старость — не множество зим,Минует одна, и место пусто.Сомкнется воздух на месте том,Где мы стоим, где мы идем.Но и это не страшно, коль ты пособишьИ в нашу подземную тишьВрастет деревц'o корнями живыми.Пожалей нас во имяПожизненной верности нашейВетвям, и листве, и хвое,Оставь нам дыханье твое живое, —Пусть растет деревц'oВсе ветвистей, все краше!..