Избранное
Шрифт:
Макдональд оперирует себе что-то в глазу, а Брюнинг[13] еще чего-то недосогласовал с Г итлером, а Стимсон не смеет в японские дни отлучиться из Вашингтона. Надо бы опять отложить. Опять?.. Но ведь это откладывание стало уже посмешищем для всех и вся. Или запустить наконец машину? Или совсем махнуть рукой на всю затею?
И вот в четверть пятого начинают звонить колокола церквей. У подъезда собирается человек полтораста зевак, шпиков и уличных завсегдатаев, — в вечернем выпуске «Журналь де Женев» они роскошно описаны как «необъятная пестрая бурливая толпа женевцев, взволнованных великим праздником долгожданного
Штатские костюмы чуть мешковато сидят на плечах у этой молодцеватой публики. Что, если бы каким-нибудь мудреным проекционным аппаратом показать невидимые нашивки и эполеты, генеральские лампасы, ордена, сабли, револьверы и кортики — будничную прозодежду всех присутствующих здесь морских, сухопутных и воздушных офицеров, начальников штабов, командующих дивизиями и корпусами, флотами и крепостями?
Что, если сейчас устроить несбыточный, бесконечный, как ночной кошмар, всемирный сумасшедше пестрый парад всех войск, подчиненных этой кучке прилизанных людей, глухо замаскированной в безликие темные пиджаки?
Что, если сейчас, покрывая дребезжание женевских ханжеских колоколов, в один голос загудят трубы исполинских фабрик и заводов военного снаряжения во всех частях света?
Что, если хоть по одному человеку от каждого миллиона сюда сейчас придут настоящие представители трудящегося человечества, изнемогающего от военных налогов, от невыносимых вооружений, от непрестанного ужаса перед новой империалистической кровавой бойней, какую трудно даже охватить самым воспаленным воображением?!
Нет, пока здесь все согласно регламенту. Старый джентльмен надевает роговое пенсне, приподымается в кресле и слегка стучит по председательскому столу серебряным молоточком. Молоточек, извольте видеть, не простой. Молоточек заветный. Его поднесли мистеру Гендерсону амстердамские ювелиры с наказом так постучать, чтобы все страны тотчас уменьшили свои вооружения до минимума, совместимого с национальной безопасностью!
Постучав, старый джентльмен отваливается назад в кресло и заупокойным голосом, вернее — вполголоса, читает вступительную речь. Зал почтительно прислушивается; звуковое кино неистовствует; корреспонденты надевают радионаушники.
Но служители уже безмолвно раскидывают по своим пюпитрам брошюры большого формата. Это речь Гендерсона, полный стенографический текст, на английском и французском языках, готовая, отпечатанная и сброшюрованная еще до открытия конференции. Теперь уже никто не слушает. Отдельные охотники от нечего делать водят пальцами по строчкам, следя за произношением оратора, как благочестивые барыни следят по молитвеннику за обедней. Вот и первый уснувший с мертвецки повисшей набок лысиной. Миленький, как он так сразу догадался?! Кто он, откуда?..
Корреспондентские места уже пусты. Бывалые люди пошли в ресторан: пока старик доползет до восьмой страницы, можно спокойно отобедать…
Председатель кончил, он поощрен аплодисментами, короткими, холодными и мерными, как удары маятника. Члены каждой делегации хлопают, искоса глядя на своих шефов. Боже упаси лишний раз ударить ладонями. Затем швейцарский президент господин Мотта избирается почетным председателем конференции. Он
У выхода — опять хвост машин, фотографы стреляют магнием, полицейский выкликает машины. Под фонарем, задрав котелок, надменно щурится Тардье; Посол из Геджаса щеголяет поверх сюртука и роговых очков театральным шелковым бурнусом. Держа лощеный цилиндр перед лицом, сиятельный Титулеску усаживает в машину ясновельможного Залесского и усаживается сам. Тесной группкой выходят большевики. Улица пустеет. Все.
2
Без четверти пять зажигают свет. Публика еще не собралась, отдельные группки слоняются по коридорам. Гостиница приспособлена под учреждение. В номерах вместо мягкой мебели расставлены шкафы и ящики с картотеками, в ванных комнатах отдыхают измызганные за день ротаторы, уборщицы вытряхивают из корзин отбросы канцелярского производства.
«…В случае, если член Лиги прибегает к войне, совет обязан предложить различным заинтересованным правительствам тот численный состав военной, морской и воздушной силы, посредством которого члены Лиги будут по принадлежности участвовать в вооруженных силах, предназначенных для поддержания уважения к обязательствам Лиги».
В буфете согреваются чаем и грогом после мороза. Проклятая женевская биза — ледяной пронизывающий ветер; после него уже в теплом помещении долго дергаются плечи и постукивают зубы.
Член Лиги Наций — Япония — прибегла к войне. Она напала на другого члена Лиги — на Китай.
Японские войска вторглись в маньчжурские провинции Китая и силой оружия захватили их.
Японские войска и флот артиллерийским огнем разрушают Шанхай, уничтожают его население.
Представитель Китая обратился в Лигу с протестом. Протест услышан. Сегодня заседает совет Лиги.
Сегодня в пять заседает совет, и служители с золочеными инициалами Лиги на воротниках расставляют по столам сотни пепельниц. Они чинят карандаши и опускают шторы на стеклянной стене павильона, чтобы внешние впечатления не отвлекли членов совета от их серьезных занятий.
В павильоне уже полно. Человек двести, мужчин и дам, тесно усаженных, негромко болтают и смеются.
Где здесь места для прессы?
Здесь все места для прессы. Четырнадцать членов совета, разместившись в центре зала, внутри низкого деревянного барьерчика, окружены со всех сторон журналистами. Заседание совета Лиги Наций — это двести журналистов, четырнадцать министров, две стенографистки и два переводчика.
Газетчики ловят кивки и улыбки министров, перешептываются с ними в коридорах, подобострастно суетятся с фотоаппаратами, матерински провожают знаменитых людей в уборную.
Но министры чувствуют себя связанными под пристальным взором многоглазой печати. Каждый шаг, каждый гласный поступок государственного деятеля контролируется вездесущей газетной разведкой. Не всякий политический надзор, не всякий шпионаж может соперничать с блестяще организованным, широчайше разветвленным, щедро оплаченным информационным аппаратом буржуазных газет. Если министр вышел из назначенной ему роли, сказал отсебятину, поскользнулся, — об этом еще до всех докладов и шифрованных депеш мгновенно сообщит заинтересованная газета, орган заинтересованной группы, задетого банка и синдиката.