Избранное
Шрифт:
Маковый дурман застилает безысходный ужас реальной жизни. Пробежав пять часов без остановки, придерживая руками разрывающееся сердце, китайский рикша, двуногая лошадь со смертельно расширенными глазами, не променяет укола морфия на кусок хлеба, даже на глоток воды.
Десять процентов всего мужского населения, пять процентов всего населения Китая курит опиум, впрыскивает морфий и героин. Это значит — не меньше двадцати пяти миллионов человек, регулярно, ежедневно, всю жизнь применяющих наркотики. Дети на каждом шагу глотают опиумные шарики… Знал ли какой-нибудь купец рынок более выгодный, твердый и устойчивый?
Борьба
За последние десятилетия, сильно оттеснив конкурентов, Япония взяла в свои руки основной ввоз наркотиков в Китай. Выросла большая промышленность по производству ядов. В 1917 году она ввезла свыше шестисот тысяч унций морфия. С этих пор японский импорт яда круто идет вверх. Его нельзя учесть никакими подсчетами и цифрами — через таможни идет ничтожнейшая доля. Все остальное вливается контрабандой, мощными потоками, через все щели и отверстия. Когда прибыль на продукте превышает десять тысяч процентов, какие препятствия могут казаться страшными для продавца? Он ломает любое препятствие: где может — деньгами, а где нужно — кинжалом, пулей, наконец, своим же товаром. За флакон морфия, за пять горошин опиума китайский пограничник пропустит целые тюки.
Маньчжурия уже давно стала самым богатым из опиумных рынков Японии. Еще до официальной оккупации, под твердым и открытым покровительством японских консульств, бойко работали курильни и продавцы морфия и героина.
На японской концессии в Мукдене, под защитой японской полиции, работали двести курилен и сто продавцов морфия. Средний продавец делает в день от сорока до пятидесяти впрыскиваний.
В Чанчуне, Цинане, Тяньцзине, Фучоу японские пункты сбыта наркотиков исчисляются тысячами. Вокруг них орудуют и кормятся, кроме самих продавцов, таможенники, полицейские, шпионы, военные.
Японская печать прошумела на весь мир подробностями смерти капитана Накамура, которая якобы послужила причиной для ввода японской армии в Маньчжурию — «в целях наведения порядка». Репортеры рассказали в патриотических тонах биографию Накамуры, все его доблести и душевные качества.
Не упомянули только об одном.
О том, что капитан Накамура был, кроме всего прочего, торговцем и поставщиком японского опия и морфия в Маньчжурию. У него при аресте нашли большой груз наркотиков. И первые строки письменного допроса, текст которого мы раздобыли только в Женеве, эти строки говорят:
«— Как ваше имя?
— Я капитан Шинтара Накамура.
— Какова причина вашего приезда в Китай?
— Наблюдение за состоянием китайских железных дорог.
— Для какой цели вы применяете героин, находящийся в вашем владении?
— Это только фармацевтический товар…
Не меньше половины всех японских чиновников и административных лиц, пребывающих в Маньчжурии, имеют непосредственное отношение к торговле наркотиками. Об этом свидетельствуют сами японцы, об этом заявил господин Кикучи, секретарь японской «ассоциации по борьбе с
Немедленно по занятии Маньчжурии японские власти ввели свою монополию на опиум и другие наркотики. Китайским беднякам к этому не привыкать. Каждый кочующий генерал, вступая в завоеванный им город, немедленно вводил опиумную монополию в свою пользу. Телеги с наркотиками неизменно движутся в хвосте военных генеральских обозов…Руководители антиопиумной комиссии очень любезны с представителем советской печати. Более любезны, чем разговорчивы.
— Может быть, вы выпьете с нами кофе? Или, может быть, чаю? Ведь вы, русские, любите чай.
— Спасибо. Я уже пил. А вот, может быть, вы все-таки расскажете, что предприняла ваша комиссия по части борьбы с японским ввозом наркотиков в Китай? Докладывали вы об опиумном порабощении Маньчжурии? Какие материалы у вас собраны по этому поводу?
— Неужели ни чая, ни кофе? И шоколад не станете пить? Ведь Швейцария — классическая страна шоколада… Нет, специальных материалов по этому вопросу мы не имеем. Особенно в связи с этим печальным конфликтом. Горячо рекомендуем посмотреть материалы конференции в Бангкоке. Эта конференция подготовлялась долго — пять лет. Зато проведена была очень серьезно. Мы уже говорили — она обошлась около полумиллиона золотых франков.
Я беру к себе домой бангкокские протоколы. Их много, они безупречно отредактированы и изданы. Сотни страниц отличного канцелярского французского языка. Где же решения?
Вот решения.
Их четыре. Все вместе обошлись в полмиллиона. Значит, каждое решение стоило сто двадцать пять тысяч золотых франков.
Решение первое: «Считать необходимым запретить оптовым торговцам опия заниматься розничной продажей».
Решение второе: «Считать необходимым запрещение продажи наркотиков малолетним».
Решение третье: «Определение термина «малолетний».
Решение четвертое: «Считать необходимым запрещение розничной продажи наркотиков в кредит, допуская ее только за наличный расчет».
Я больше не пошел в дом 59 на рю де Паки. Господа из антиопиумной комиссии, кроме всего прочего, еще и нагло соврали. По источникам менее официальным, но совершенно достоверным, удалось твердо установить, что конференция в Бангкоке, с ее издевательскими четырьмя решениями, обошлась Лиге Наций не в полмиллиона, а в пятую долю этой суммы. Остальные четыре пятых — специальными ассигновками внесли Сиам[14], Голландия, Япония и Великобритания. Те самые страны, правящие классы которых наиболее заинтересованы в торговле опиумом. Продавцы опиума попросту купили конференцию, с. ее делегатами и протоколами!
Соединенные Штаты не участвовали в антиопиумной конференции. Именно потому, что производят очень мало наркотиков и очень боятся их. Американское правительство само напугано наступлением ядов. Тридцать процентов личного состава американского морского и воздушного флота заражены наркоманией. Когда американское военное судно приходит в восточный порт, на домах мгновенно появляются тысячи вывесок зубных врачей. Моряки и летчики спешат к вывескам. Крейсер ушел — «зубные врачи» исчезают. Под вывесками дантистов торгуют морфином, героином, кокаином. Противодействуя японскому наркотическому внедрению в Китай, Америка печется не о китайском народе, а о своих военных кадрах.