Избранное
Шрифт:
Они пляшут тихо, потом все быстрее, потом совсем буйно и радостно. Они пляшут «яблочко». Не всегда и не везде плясать «яблочко» — простая и доступная вещь.
Эссен — Дуйсбург — Дортмунд — Гамборн
1932
Женева — город мира
1
Лозаницы завидуют. Ах, как они завидуют этим толстым, самодовольным
Который год везет Женеве и дьявольски не везет Лозанне. Ведь, кажется, ничем Лозанна не хуже Женевы. Даже лучше. Веселее. Французистее. Нравы свободнее. Еда вкуснее. Женщины снисходительнее. И все это зря. Все пропадает без применения.
От самого двадцать третьего года никак не могут лозаннцы заманить к себе хорошую, хлебную конференцию. Все попадает другим городам. Одну конференцию обещали им наверняка — репарационную. Так она, несчастная, никак не может собраться. Уже три раза ремонтировали лозаннские трактирщики свои заведения. И все понапрасну.
Лозаннцы скрипят зубами, когда начинают пересчитывать все блага, что валятся каждый год на Женеву. Сколько собраний, пленумов, конференций, комиссий, подкомиссий, конгрессов, — и все это достается только одному городу. Как бы ни повернулись дела, что бы ни постановили великие и малые державы, — все всегда поворачивается Женеве на пользу. В двадцать пятом году в Женеве должна была состояться долгожданная конференция по разоружению. У лозаннцев только слюнки текли. Конференцию отложили на неопределенное время. Лозаннцы плясали от радости. Но в утешение Женева получила подготовительную комиссию: целых шесть сессий — по существу еще шесть добавочных конференций, да еще седьмая, отложенная и все-таки состоявшаяся. Лозаннцы ходят черные от злобы. Женевцы холодно торжествуют.
Город опять и опять набухает иностранными деньгами, как губка. Методически, организованно, каждой порой, каждой клеточкой впитывает в себя золото, прихлынувшее со всех концов мира. В официальном путеводителе, изданном к конференции, после списка отелей и пансионов дан список частных семей, могущих принять к себе на жительство по нескольку господ с дамами. Потом — список семей, принимающих только господ, только дам. Потом — семьи, принимающие на жительство мальчиков, девочек, семьи, предлагающие комнаты со столом, комнаты с завтраком, только комнаты, только стол…
Книжные магазины заваливают приезжих грудами каталогов на всех языках, литературой по военным, дипломатическим, международным вопросам. Карты, справочники, диаграммы, статистика вооружений, тысячи таблиц, миллионы цифр — сложнейшая маскировка истинных фактов, истинных размеров чудовищных вооружений больших и малых империалистических держав. Справочникам никто не верит, над таблицами смеются, но каждый считает своим долгом обзавестись библиотекой, подчеркивающей глубину интереса ее обладателя к наболевшим проблемам послевоенного милитаризма.
Швейцарский телефон и телеграф прильнули к Женеве, как к единственному родному дитяти. Делегатам, экспертам, корреспондентам предложены льготные условия связи. Открыты новые телеграфные отделения, международные переговорные пункты, проведены специальные кабели. В зале пленумов у каждого
Женевские представительства небесных фирм широко раскинули свои лотки. Разноцветные афиши благовестят о торжественных службах в английской и пресвитерианских церквах, о мессах в соборе Святого Петра, о молебствии в женевской синагоге. Прославленные проповедники, исполнители духовных псалмов, вожди религиозных сект, теософы и даже индийские священные факиры съехались вместе с представителями генеральных штабов и военных разведок империалистов. К открытию конференции приурочено двукратное музыкально-хоровое исполнение «Христовых блаженств» Цезаря Франка. Архиепископ Йоркский экстренно прибыл из Лондона, чтобы предпослать великому сборищу народов свое напутственное слово. Из одного с ним вагона на женевском вокзале высадилась знаменитая негритянская танцовщица Жозефина Беккер…
И все-таки торговлишка идет плохо. Билеты на балы и на великосветские богослужения раскупаются слабо. Переполнены только пивные и парочка кафе. В перворазрядных ресторанах пустовато. Женевцы еле сдерживают ярость — знатные гости настроены весьма скопидомно. Видимо, по случаю всеобщего кризиса делегации приехали с урезанными бюджетами. А может быть, делегаты просто зажимают деньгу, хотят отложить себе что-нибудь про черный день из суточных и командировочных, полученных на Женевскую конференцию? Караул!! Эти обормоты хотят обокрасть Женеву!!
Но и у телеграфных окошек народ не толпится. У будок международного телефона еще не видать долгожданных хвостов. Никто не заказывает внеочередных разговоров. Никто не мчится выпучив глаза с сенсационной депешей в руках.
Никто пока не посылает сенсаций из Женевы. Наоборот. Их в Женеве ждут снаружи: из Парижа, из Лондона, Нью-Йорка, еще — оттуда, с правого края карты, из пылающего под японскими пушками Шанхая.
И из Москвы, — ведь там тоже открылась какая-то весьма загадочная конференция…
Ни одна швейцарская газета не смогла в «разоружительной» передовице промолчать о большевистской конференции и втором пятилетнем плане. Он упомянут — где с недоверием, где со сдержанной завистью, где с клокочущей злобой, — но без старых насмешек и с новым, многозначительным подчеркиванием роли новой могучей хозяйственной силы, которую приходится принимать в расчет при всех предсказаниях на будущее…
В подъездах молчаливого дома на Бульвар де Филозоф каждую минуту ныряют журналисты. Они хотели бы видеть господина народного комиссара Литвинова или хотя бы получить на обороте записки ответ по интересующим их вопросам: правда ли, что Бессарабия отдана Румынии взамен за обещание никогда не нападать на Советский Союз? Правда ли, что Красная Армия спешно обучается японскому языку? Не согласилось ли бы московское правительство в интересах разоружения демонстративно в качестве примера целиком распустить свои вооруженные силы, уничтожить военные припасы?..