Избранное
Шрифт:
А это кто — в короткой маечке?
Я, Вань, такую же хочу.
В конце квартала, правда, Вань,
Ты мне такую же сваргань.
Ну, что «отстань», всегда «отстань»?
Обидно, Вань.
— Уж ты бы лучше помолчала бы!
Накрылась премия в квартал.
Кто мне писал на службу жалобы?
Не ты? Да я же их читал.
К тому же, эту майку, Зин,
Тебе напяль — позор один,
Тебе шитья пойдёт аршин,—
Где деньги, Зин?
— Ой!
Смотри! Как вертится, нахал!
Завцеха наш, товарищ Сатиков,
Недавно в клубе так скакал.
А ты придёшь домой, Иван,
Поешь — и сразу на диван,
Или кричишь, когда не пьян.
Ты что, Иван?
— Ты, Зин, на грубость нарываешься!
Всё, Зин, обидеть норовишь!
Тут за день так накувыркаешься,
Придёшь домой — там ты сидишь!
Ну, и меня, конечно, Зин,
Всё время тянет в магазин,
А там друзья, ведь я же, Зин,
Не пью один.
[1971]
МИЛИЦЕЙСКИЙ ПРОТОКОЛ
Считать по-нашему, мы выпили немного.
Не вру, ей-богу! Скажи, Серега!
И если б водку гнать не из опилок —
То что б нам было с пяти бутылок?
Вторую пили близ прилавка, в закуточке,
Но это были ещё цветочки!
Потом — в скверу, где детские грибочки,
Потом — не помню, дошёл до точки.
Я пил из горлышка, с устатку и не евши,
Но как стекло был — остекленевший.
А уж когда коляска подкатила,
Тогда в нас было семьсот на рыло.
Мы, правда, третьего насильно затащили,
Ну тут — промашка, переборщили.
А что очки товарищу разбили —
Так то портвейном усугубили.
Товарищ первый нам сказал, что, мол, уймитесь,
Что не буяньте, что разойдитесь!
На «разойтись» — я сразу согласился,
И разошелся. И расходился.
Но если я кого ругал — карайте строго!
Но это вряд ли — скажи, Серега!
А что упал — так то от помутненья,
Орал — не с горя, от отупенья.
Теперь дозвольте пару слов без протокола.
Чему нас учат семья и школа?
Что жизнь сама таких накажет строго!
Тут мы согласны — скажи, Серега!
Вот он проснётся утром — он, конечно, скажет: —
Пусть жизнь осудит, пусть жизнь накажет!
Так отпустите — вам же легче будет!
Чего возиться, коль жизнь осудит?
Вы не глядите, что Сережа всё кивает,—
Он соображает, всё понимает!
А что молчит, так это от волненья,
От осознанья и просветленья.
Не запирайте, люди! Плачут дома детки!
Ему же — в Химки, а мне —
A-а!… Всё равно — автобусы не ходют,
Метро закрыто, в такси не содют.
Приятно всё-таки, что нас тут уважают.
Гляди, подвозют! Гляди, сажают!
Разбудит утром не петух, прокукарекав, —
Сержант поднимет — как человеков.
Нас чуть не с музыкой проводят, как проспимся.
Я рупь заначил — опохмелимся!
Но всё же, брат, трудна у нас дорога.
Эх, бедолага! Ну, спи, Серега…
[1971]
ПРЫГУН В ВЫСОТУ
Разбег, толчок! — и стыдно подниматься.
Во рту опилки, слёзы из-под век.
На рубеже проклятом 2.12
Мне планка преградила путь наверх.
Я признаюсь вам как на духу —
Такова вся спортивная жизнь,
Лишь мгновение ты наверху —
И стремительно падаешь вниз.
Но съем плоды запретные с древа я,
И за хвост подёргаю славу я!
Ведь у всех толчковая — левая,
А у меня толчковая — правая.
Разбег, толчок! — свидетели паденья
Свистят и тянут за ноги ко дну.
Мне тренер мой сказал без сожаленья:
«Да ты же, парень, прыгаешь в длину!
У тебя растяженье в паху!
Прыгать с правой — дурацкий каприз!
Не удержишься ты наверху!
Ты стремительно катишься вниз!»
Но, задыхаясь словно от гнева, я
Объяснил толково я: «Главное,
Что у них толчковая — левая,
А у меня толчковая — правая».
Разбег, толчок — мне не догнать канадца,
Он мне в лицо смеётся на лету.
Я снова планку сбил на 2.12,
И тренер мне сказал напрямоту,
Что начальство в десятом ряду,
И что мне прополощут мозги,
Если враз сей же час не сойду
Я с неправильной правой ноги.
Но лучше выпью зелья с отравою,
Над собою что-нибудь сделаю,
Но свою неправую правую
Я не сменю на правую левую.
Трибуны дружно начали смеяться,
Но пыл мой от насмешек не ослаб:
Разбег, толчок, полет… и 2.12
Теперь уже мой пройденный этап.
Пусть болит моя травма в паху,
Пусть допрыгался до хромоты,
Но я все-таки был наверху,
И меня не спихнуть с высоты.
Съел плоды запретные с древа я,
И за хвост поймал-таки славу я.
Пусть у всех толчковая — левая,
Но у меня толчковая — правая!
[1971]
ЧЕСТЬ ШАХМАТНОЙ КОРОНЫ