Избранные циклы фантастических романов. Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Как рассказали рядовые Дольцев и Симонян, оба бледные то ли от злости, то ли от отвращения, немцам, похоже, надоело происходящее. Надоело, что кто-то шарится в их тылах, жжет мосты и аэродромы и похищает фельдмаршалов. И отреагировали они, как и положено ублюдкам, считающим людьми только себя.
В общем, если кратко, с завидной оперативностью они прошлись по деревням, селам и мелким городкам, в течение суток арестовали около двух тысяч человек, добавили к ним пленных, коих сейчас хватало, согнали их в большой овраг и расстреляли. Как рассказал взятый разведчиками обер-лейтенант, не вовремя решивший прокатиться по славным ухабами русским дорогам и, взятый за шкирку, не стал играть в героя, чем заработал легкую смерть, никакого СС
Последнее, кажется, возмутило товарищей сильнее всего. Кроме, пожалуй, Хромова, на которого произвела впечатление сама цифра, а не ее составляющие. Все же он был дитя циничного века. Откровенно говоря, его уже давно бесили фразы вроде «погибла тысяча человек, включая десять женщин и троих детей». Война – геноцид мужчин, и нечего выделять их в потерях как третий сорт. Но это в данном случае было непринципиально, поскольку с расстрелом попавших к немцам бедолаг (что интересно, даже пошедшие на службу к немцам полицаи не избежали этой участи) ничего еще не закончилось.
Немцы – люди обстоятельные, и неважно, демократы они, нацисты, коммунисты или еще кто. Да хоть гомосеки, хотя, как уже успели просветить Сергея, за подобные шутки у них сажали в концлагерь. Хоть один положительный момент у Гитлера, чего уж. В любом случае аккуратность и дисциплина у них в крови. Поэтому облавы продолжились с немецкой основательностью, и людей продолжают собирать, сгоняя к той же станции, где не далее как позавчера вляпался фон Бок. И официально распространяется информация о том, что если террористы (да-да, именно так их и назвали) не сдадутся, то через сутки этих людей тоже расстреляют. Вот такая вот история…
После окончания рассказа наступило молчание. Только часто-часто задышал Селиверстов. Судя по его красной роже, он пытался прикурить от газовой плиты. Как минимум дважды. А Ильвес повернулся к Хромову и негромко, но с сильно прорезавшимся акцентом, поинтересовался:
– Что будем делать, старшой?
В этот момент Сергей почувствовал, как остро ему не хватает Громова. Все же, не оспаривая его старшинство в принятии решений, Васильич отличался чрезвычайной грамотностью. Мог и подсказать, и покритиковать, и тактично направить. Нынешняя же команда, смелая, верная, ко всему готовая, тем не менее оставалась группой исполнителей. Не было у них пока того авторитета, и парни сами это понимали. А жаль, может, в споре и потоке эмоций было б легче, чем сейчас, в полной тишине и со скрестившимися на нем одном взглядами.
Где-то в глубине души пульсировала старая подленькая мыслишка: зачем тебе это? Не твой мир, не твоя война, не лезь… А главное, если он сейчас скажет молча сидеть и не высовываться, его приказ исполнят беспрекословно. Авторитет у него уже достаточно велик. И потом, все, кто в ближнем кругу, понимают риски, и желание сохранить в том числе их собственные жизни будет принято без отрицания. Прочие же… Их мнение, откровенно говоря, мало кого волнует. Вот только самому-то себе как потом врать будешь? И сможешь ли без отвращения смотреть в зеркало? Ну что, студент, решай!
Сергей вздохнул, протянул руку и взял торчащий из куска масла изящный серебряный нож. Генеральский сервиз, однако. Аккуратно положил нож на палец, посмотрел, что перевесит – рукоять или лезвие. Не бог весть что, но способ успокоиться и немного потянуть время не хуже любого другого. Резко поднял голову, подмигнул верным соратникам:
– Ну, что приуныли? Собираемся, готовимся – и к гансам, с ответным визитом. Поговорим за жизнь, за смерть. Негоже заставлять их ждать и нервничать.
– Старшой, но ведь этого они от нас и ждут!
– Ну да, Томас, этого и ждут. Или что мы сдадимся, или попытки освободить заложников, – Сергей чуть изогнул уголки рта, обозначая улыбку. Знающие его люди после нее предпочли бы куда-нибудь спрятаться. – Но они не ждут, что мы приедем к ним на танках.
Небольшая колонна из пары десятков пленных втягивалась в город довольно-таки лениво. Ну, да и ничего удивительного – усталые люди едва шли, загребая ногами дорожную пыль. Хотя день еще только начинался, чувствовалось, что брели они уже долго.
Стоило отметить, что людей в форме среди них было всего двое или трое. Ничего удивительного – под Смоленском Красная армия бросила в бой все, что имела под рукой. И кадровые части, хорошо обученные и качественно обмундированные, и ополченцев, которых набрали на скорую руку, сунули в руки винтовку да пару гранат и бросили затыкать прорыв. Надо признать, дрались такие эрзац-солдаты храбро, вот только чаще всего не особенно умело. И танковые клинья резали их оборону, как нож масло.
Видимо, конкретно среди этих пленных оказались в основном как раз ополченцы. Таких групп в городок пригнали уже не одну и не две, так что конкретно эта отличалась лишь малыми размерами. Неудивительно, что сопровождали ее только четверо солдат на реквизированных у каких-то крестьян телегах. Двое впереди, причем один просто лежал на набросанном в транспортное средство ворохе сена, а второй правил флегматично плетущейся кобылой, и двое сзади, примерно в таких же позах. Часовые на въезде проводили их безразличными взглядами и вернулись к своим обычным занятиям – много чести обращать внимание на подобную мелочь. Единственная, пожалуй, несуразность – зачем тащить пленных в центр города? Их же размещают на окраине, в старых коровниках, которые русские перестали использовать еще лет пять назад, но так и не снесли. Однако упорядоченные немецкие мозги тут же нашли этому логичное объяснение – наверняка таков полученный конвоирами приказ. Сейчас пригонят это стадо к коменданту, получат соответствующее предписание и потом вновь заставят двигаться, но уже точно туда, куда положено.
Практически сразу вслед за пленными, заставив их шарахнуться к обочине, прогромыхали гусеницами три танка. Легкие, шустрые «панцеры», «двойка» и пара «единиц». Позади козлом подпрыгивал на ухабах грузовичок с тентованным кузовом. Опять же, дело привычное, в городе уже находилось не меньше десятка разнотипных боевых машин и, по слухам, ожидалось прибытие еще как минимум стольких же. Облажавшись с пропажей фельдмаршала, немецкое командование сейчас из кожи вон лезло, демонстрируя вышестоящему начальству свое рвение. Толку от этого было чуть, ясно же, что неизвестные диверсанты, которые разнесли тут все вдребезги и пополам, умчались далеко. Однако же все равно положено, и даже командовал здесь и сейчас целый генерал-майор, хотя, по чести говоря, тут и просто майора было бы многовато. А главное, все понимали, что в одну воронку снаряд не летит, и бронепоезд тихонько не подойдет. А потому, несмотря на произошедшие здесь недавно события, немного расслабились.
Лихо подкатив к немецкому штабу, танки остановились, и из люка головного с выдающей изрядную сноровку ловкостью шустро выбрался гауптман в потертой кожанке. Из второго гроба на гусеницах выбрался танкист в порядком извазюканном маслом комбинезоне без знаков различия, зато с автоматом на плече, и поспешил к гауптману. Внимательный взгляд наверняка отметил бы, что последнему делать в танке вроде бы и нечего – летун, не танкист. Но, с другой стороны, кому особо глазеть-то было? Паре часовых у входа? Так они рядовые, к винтовкам приложение. Им думать в принципе не положено. Тем более шел офицер к ним уверенной походкой человека, знающего, что делает. Молодой… Слишком молодой для такого чина, однако в авиации растут быстро и к субординации относятся чуть иначе, чем другие. А потому часовые лишь слегка подтянулись, как и положено истинным немецким солдатам в присутствии вышестоящих, но этим и ограничились.