Избранные циклы фантастических романов. Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Однако же вонючую смесь они употребляют. Хромов поморщился: все же махорка – не совсем табак. Даже, более того, совсем не табак [133] . И, как большинство суррогатов, до оригинала она дотянуть не могла. А с другой стороны, где лучшее-то взять? И пусть в личной табели о рангах Сергея махорка проходила по одной статье с ячменным кофе и резиновыми женщинами, остальные ее курили и не жаловались. А раз твои люди вынуждены этим пользоваться, то и тебе стоит потерпеть, а не вдаваться в эстетство. Тем более все равно ничего, чтобы исправить ситуацию, сделать не получается.
133
Махорка
– Случилось что?
– Да, старшой, – кивнул Селиверстов и махнул рукой, немного разогнав клуб дыма. Увы, ненадолго – в стоящем безветрии образовавшееся свободное пространство тут же заполнил свежий выхлоп из самокруток. – Разговор у нас есть.
– Серьезный?
– Очень. И не для чужих ушей.
– Вот как? Это уже интересно.
– Поверь, старшой, это интереснее, чем ты думаешь. Тоомас у нас все же на командира учился, ему мысли в голову умные приходят. Ты его послушай, а потом решать будем.
Хромов повернулся к Ильвесу, кивнул ему:
– Излагай. Надеюсь, это стоит того, что вы меня с обеда сдернули.
Ильвес развел руками, мол, тебе решать, а потом заговорил. И умозаключения его Хромову совершенно не понравились. Хотя, чего уж там, имели они право на существование.
Если быть совсем кратким, опуская малозначимые подробности, на современный язык все переводилось двумя словами: их подставили. Не конкретно разведчиков, а всю группу полковника Мартынова. И подставили, что характерно, свои. Хотя, разумеется, иначе и быть не могло. Враг – он может оказаться сильнее, переиграть, ударить в спину ну так он ведь на то и враг. Один из писателей в том, родном, мире сказал: «Друзья могут быть фальшивыми, зато враги всегда настоящие. Друг может обмануть, предать, а враг сказал убьет – и постарается сделать это». Возможно, цитата, запомнившаяся Сергею, звучала чуть иначе, с какими-то нюансами, но суть он запомнил точно. И очень хорошо описывала суть раскладов. Особенно в случае, когда в друзья кого-то записывают автоматически, по факту рождения.
Так вот, по мнению Ильвеса, в том, что случилось с Мартыновым и его людьми, виноваты были встреченные недавно и посланные далече бравые кавалеристы. Силы, которые за ними гонялись, были в разы большими, чем немцы отрядили против Мартынова. И, раз уж полковник со своими танками не захотел присоединяться, его использовали втемную, просто наведя каким-то образом преследователей. Как? Да хотя бы простейшим вариантом. Создали много-много шума, после чего рассыпались по лесам, для конницы это сложно, но технически вполне осуществимо. В отличие, к слову, от тех же танкистов. И немцы налетели на группу, спокойно отдыхающую и не ждущую с той стороны нападения. Как же, там ведь свои, кавалерия прикрывает…
Единственно, время – слишком уж короток был момент, разделяющий встречу с кавалеристами и немецкую атаку. Но, с другой стороны, где на тот момент дислоцировался Доватор, было неясно. Может, в паре часов неспешной прогулки. Кавалерия мобильна, а сами конники умеют принимать даже самые резкие и сложные решения быстро. Плюс, среди его людей хватает недавних партизан, отлично знающих местность. Так что реально, вполне.
С точки зрения все той же логики войны тоже очень даже вероятно. Для того же Доватора подразделение, не желающее активно воевать, абсолютно бесперспективно. И отдать его на съедение врагу, спасая вверенную дивизию, цинично, но правильно. Что и подтвердилось. В результате своего маневра Доватор сумел немцев стряхнуть с хвоста. Потерявшие много техники (в свете предположений о том, против кого немецкая группировка была сосредоточена, оправданными выглядели и ее численность, и наличие современных танков), вдобавок отягощенные многочисленными ранеными и пленными, немцы отстали, позволив кавалеристам вырваться на оперативный простор. Все это гипотеза, конечно, только вот больно уж похожая на правду.
Хромов задумался. Выглядело предположение сколь неприятно, столь и логично. Тем не менее на ближайших планах сказаться все это не могло. Несколько секунд посидев и побарабанив кончиками пальцев о колено, он махнул рукой:
– Потом разбираться будем. И вот что, догадки пока держим при себе. Может, так оно, может, и нет, но остальным знать не стоит. Иначе…
Что может быть иначе, все понимали. Это командиры видят дальше и могут оперировать понятиями, хоть отдаленно напоминающими стратегию. Рядовые же бойцы волей-неволей смотрят на происходящее из окопа. И самое страшное, что в этом случае может произойти – это утрата веры в свою страну. А именно к этому приведет осознание, что кто-то, облеченный властью, данной ему твоей Родиной, бросил тебя, словно кость собаке. Вот тогда, скорее всего, пока еще спаянная железной дисциплиной и проверенная в боях группа превратится в неуправляемую толпу. Неприятная перспектива. И собравшиеся это хорошо понимали, потому и закивали истово. Действительно, вначале стоило разобраться с немцами, ну а все остальное – потом, если останутся живы.
И снова бросок. Снова разлетается снег под гусеницами танков, натужно ревет двигатель. Глаза слезятся – яркое солнце отражается от миллиардов снежинок, и их блеск ослепляет не хуже, чем вспышка магния. За рычагами приходится меняться даже чаще, чем раньше, зрение начинает сбоить быстрее, чем устают мышцы. И солнцезащитных очков тоже нет. К счастью, день еще короток, солнце начинает быстро скатываться к горизонту. На какой-то момент становится даже хуже, но потом наступают сумерки, а дальше все возвращается к привычному уже режиму ночного движения.
Пожалуй, больше всего на нервы действовали дорожные развилки. Сеть дорог постепенно становилась все более разветвленной, и если раньше можно было тупо шпарить по одной-единственной дороге, то ныне приходилось то и дело останавливаться, чтобы по следам определить, куда повернули свои стопы немцы. Хорошо еще, среди разведчиков хватало людей, знающих нюансы охоты не понаслышке, а следовательно, и в следах разбирающихся, но все равно темп движения заметно снизился.
А утром их ждала встреча с немцами, причем оказавшаяся неожиданной для обеих сторон. Хромов с товарищами допустили ту же ошибку, что недавно Мартынов – привыкли они на подсознательном уровне, что немцы воюют по часам, а значит, ранним утром на дороге им взяться неоткуда. Фрицы же, разгромив крупную воинскую часть русских, были свято уверены, что уж здесь и сейчас им точно никто не угрожает. А потому, когда на дороге буквально лоб в лоб встретились немецкий грузовик и советский танк, обе стороны оказались к рандеву совершенно не готовы.
И все же Хромов, сидевший в тот момент за рычагами, отреагировал первым, сказался немалый боевой опыт. А он говорил, что в прямом столкновении у танка шансов больше, чем в бою с успевшей высадиться и подготовиться к бою пехотой. Прежде чем мозг успел сформулировать решение, он уже действовал. Да и не оставалось у них других вариантов, если честно.
– Башню назад, – рявкнул Хромов и одновременно бросил танк в атаку. Неясно, услышали ли его, или сами поняли, что повредить орудие в столкновении можно запросто. Да и неважно это было, в общем-то. Главное, когда танк и отчаянно пытающийся уклониться, но лишь ушедший от этого в занос грузовик столкнулись, башню успели развернуть в безопасную позицию.
Толчка Хромов практически не почувствовал, слишком велика была разница в массе разогнавшегося танка и потерявшего управление грузовика. Через доли секунды Т-34 встал на дыбы, несколько секунд балансировал так, отчаянно вращая слившимися в блестящие ленты гусеницами, а потом с душераздирающим лязгом обрушился вниз, сминая и растирая грузовик в клочья искореженного металла. Крутанулся, словно танцуя вальс, и в следующий миг пришлось срочно парировать заклинку левой гусеницы. Что-то в нее попало. Но танк – он на то и танк, чтобы, успешно «пережевав» неопознанную железяку, вновь уверенно двинуться вперед. Еще пара секунд, и Хромов рывком остановил его. Покачнувшись, тот замер, и лишь мотор все еще рычал, как медленно успокаивающийся зверь.