Избранные произведения в 2-х томах. Том 1
Шрифт:
— Здравствуйте, господа! Добрый вечер, Эдит! Добрый вечер, тётя Криста! Я вам привёз тут кое-что на праздник.
Он протянул фрау Ранке пакет и уже хотел уйти, но Эдит задержала его.
— Подожди, Эрих, — сказала она. — Садись, расскажи, как там у вас живут.
Лешнер, неуверенно поглядывая на гостей в вечерних костюмах, сначала немного смущался. Однако постепенно он увлёкся и потом уже не обращал внимания на Штельмахера и Гильду.
— Здорово у нас всё изменилось, — говорил Лешнер. — Мы совсем другими людьми стали. Теперь моя земля уже засеяна…
Лешнер не заметил, как Гильду передёрнуло, когда она услышала слова «моя земля».
— А как поживает Марта?
Эрих просиял:
— У нас будет маленький, Эдит, ты понимаешь! Раньше меня это только огорчило бы, а теперь…
— Чудесно! — воскликнула фрау Ранке. — Я обязательно приеду к тебе на крестины.
— Конечно, тётя, — снова смутился Эрих. — Но это будет ещё не так скоро.
Он смотрел на быстрые движения старухи, которая умело разворачивала заботливо увязанный пакетик.
— Что это, Эрих?
— Немного масла, тётя… А что ты сейчас делаешь, Эдит? Говорят, снова будешь играть в театре? Очень хорошо! Мы приедем на тебя посмотреть. Ты молодец!..
Криста развернула свёрток и поднесла кончик мизинца ко рту, чтобы отведать подарок.
— Чудесное масло! Давно уж мы такого не видели. Откуда оно у тебя, Эрих?
— Марта сама сбила. Чистые сливки! Я вам сейчас расскажу историю этого масла. Прошлой осенью поделили мы землю и принялись за скотину. Досталась мне тогда с виду совсем плохонькая коровёнка. Мы с Мартой даже малость погоревали. А потом, смотрим, раздаются у нашей коровы бока прямо на глазах. Отелилась она и молоко даёт вёдрами. Правда, хорошо? Вы только подумайте!.. Ну, кто мы такие с Мартой были? Ни кола ни двора. А теперь у нас и земля и корова есть… И вся жизнь впереди.
Тут уж Гильда не стерпела. Она и так слишком долго сдерживала ярость, переполнявшую всё её существо.
Сквозь сжатые зубы, боясь сорваться и закричать, она произнесла:
— Но ведь может появиться настоящий хозяин земли и коровы. Что вы тогда будете делать, господин Лешнер?
— А я вам скажу, что я буду делать, если такой хозяин попробует заявиться ко мне, — повернулся к ней Эрих. В самом тоне вопроса он почувствовал враждебность, и вдруг всё его смущение исчезло окончательно. — Если он только осмелится заявить о своих правах, я ему просто дам по шее. Землю я получил на законном основании, и принадлежит она теперь мне. И ещё скажу, чтобы этот ваш хозяин во избежание неприятностей не подходил к моему участку.
Гильда даже подалась назад: ей показалось, что Лешнер и вправду ей угрожает.
Штельмахер решил переменить тему разговора.
— А вы далеко живёте, господин Лешнер? — спросил он.
— Да нет, недалеко. В Гротдорфе, — слыхали, наверно?
Гильда только руками всплеснула:
— И вы поделили землю!..
— …штурмбанфюрера Зандера и помещика Фукса, — подхватил Лешнер. — Пусть только они попробуют появиться здесь! Теперь-то я знаю, как с ними разговаривать.
— Это возмутительно! — позабыв о всякой выдержке, закричала Гильда. Она уже не владела собой и не могла больше скрывать свою ненависть. Казалось, ещё миг — и она вцепится в Лешнера.
— Почему это вас так трогает? — удивился Эрих. — Вашу землю мы поделили, что ли?
— Убийцы, бандиты, варвары! — уже ничего не сознавая, кричала Гильда. — Как я вас всех ненавижу! Придёт время — и вы заплатите за каждый сантиметр этой земли, за каждую каплю молока от этих коров!..
Эрих встал, заложил руки за спину, немного наклонил голову и исподлобья посмотрел на Гильду:
— Ах, вот оно что! Так запомните, что эту землю у Эриха Лешнера и ещё у миллионов таких же, как он, можно отнять только вместе с их сердцем. Гитлер всё кричал, что я человек высшей расы, а я целый день копался в навозе, не разгибая спины работал на барина и потом ещё за его интересы пошёл под пули. Вот эта рука отдана за вас!.. И только теперь мы узнали, что такое жизнь. Я получил свой надел и действительно стал человеком, а не тупоголовым дурнем, которому приказывали завоевать весь мир. Вот теперь и скажите: можно ли отнять у меня эту землю, даже если советские войска уйдут отсюда?
— Да это же настоящий большевик, фанатик! — развёл руками Штельмахер.
— А, и вам тоже не нравятся мои речи! — не унимался Лешнер. — Да кто вы такие будете? Эдит, почему эти люди у тебя? Смотри, Эдит, они могут укусить! Я таких знаю…
— Над нами тут издеваются, фрау Ранке, — встал в позу оскорблённого достоинства Штельмахер.
Криста Ранке вспомнила, что она хозяйка, и напала на Лешнера:
— Эрих, немедленно проси прощения! Господин Штельмахер и фрейлейн Фукс — наши гости!..
— А… фрейлейн Фукс! — рассмеялся Лешнер. — Так бы сразу и сказали! Значит, это вашу землю я делил между вашими батраками. Приезжайте посмотреть, кто её сейчас пашет.
— Мы уходим отсюда, — гордо заявил Штельмахер. — Я надеюсь, фрау Ранке сделает нужные выводы и попросит у нас извинения письмом или через газеты, как это и принято у приличных людей. Идёмте, фрейлейн Фукс.
Эдит сделала нерешительное движение.
— Не бойся, Эдит, — сказал Лешнер. — Пусть себе идут на здоровье.
— Эрих, сейчас же проси извинения! — настаивала старуха.
— Чёрта с два!
— Не надо ругаться, Эрих, — сказала Эдит.
— Но уж извиняться я тоже не намерен.
— Это твоё дело.
— Мы уходим, фрау Ранке, — опять торжественно объявил Штельмахер. — До свидания, фрау Гартман. Постарайтесь в следующий раз не преподносить нам подобных сюрпризов. — И он двинулся вслед за Тильдой, стараясь всем своим видом показать полное равнодушие к существованию Эриха Лешнера.
Старуха вышла их проводить.
Некоторое время Лешнер молчал, затем снова вернулся к оставленной теме:
— Зачем эти господа вертятся около тебя, Эдит? Они способны затянуть в такое болото, из которого потом не выберешься.
— Ничего, Эрих, я сама хорошо вижу, где опасность. Они приходили уговорить меня играть в английской пьесе.
— Надеюсь, ты отказалась?
— Да.
— Правильно, Эдит!
В эту минуту вернулась фрау Ранке.
— Эрих, ты стал совершенным невежей! — раздражённо начала она. — Что сказала бы твоя покойная мать?