Избранные произведения в двух томах: том I
Шрифт:
— Она карлица, — сказала Аля Якушина. — Уж я-то знаю!
— Карлица?!
Аля переплетала косу, ленточку пришлось держать зубами, поэтому она говорила невнятно:
— Уж я-то, девочки, знаю! Я с ними в соседнем доме… через двор. Их квартира напротив…
Все повернулись к ней.
Юра Борукаев и Володя Жуков шли по крайней дорожке, делали вид, что не обращают на девочек внимания, но с интересом прислушивались к разговору.
— Ты ее видела?
Я-то
— Она, Маринка! — ахнули девочки.
— Очень маленькая, Аля? Очень малюсенькая?
— Не знаю. Они вечером. Темно было, ничего не видать.
С этого дня у Юры Борукаева прибавилось новое замечание по дисциплине. А Саша Морозов получил прозвище: «Маринкин дядя».
В субботу Саша Морозов попросил у Юры:
— Послушай, Борукаев, у меня нет учебника истории. Дай мне на воскресенье, а в понедельник я тебе принесу.
— Принесешь, Маринкин дядя, не надуешь?
В понедельник Саша в школу не пришел и учебника не принес. Юра забеспокоился. Правда, следующий урок истории был в среду. Но вдруг этот Маринкин дядя снова куда-нибудь уедет вместе с учебником?
После школы Юра отправился выручать свою историю.
Он знал большой серый дом, из ворот которого каждое утро, как бомба, вылетала Аля Якушина.
Юра вошел во двор. На ступеньках около двери сидел небольшой мальчишка хмурого вида и, завернув чулок, разглядывал ссадину на колене.
— Скажи мне, раненый боец, — обратился к нему Юра, — где тут у вас живут Морозовы?
— Это которые недавно переехали?
— Да-да.
— Это у которых девчонка маленькая?
— Вот-вот! — оживился Юра.
— Второй этаж. Восьмая квартира.
Юра стал подниматься по лестнице, а мальчуган снова принялся разглядывать свою коленку, видимо, не зная, зареветь ли ему и бежать к маме или продолжать прогулку.
Дверь открыл Саша Морозов.
— Ах, это ты! — сказал он приветливо. — Ты за историей? Извини, что я задержал. Сегодня соседка уходила, не с кем было оставить Верочку.
«Какую Верочку? — подумал Юра. — Ведь у него Маринка, а не Верочка».
— Мальчики, — послышался тоненький голосок, — не шумите в передней! Маринка спит.
— Зайди в комнату, сюда, направо, — понижая голос, сказал Саша.
Он бросился на кухню, где что-то шипело и пахло жареным.
Юра нерешительно вошел в полуоткрытую дверь. В комнате почти не было мебели. Налево от двери стояли сундук и несколько приставленных к нему чемоданов, прикрытых сверху пледом. Направо, из-за ширмы, высовывалась походная «раскидашка». Единственный стул был притиснут куда-то в угол. У самого окна, освещенная бледным зимним солнцем, стояла детская кровать с опущенной сеткой.
Казалось, что все вещи в комнате стоят временно, случайно, что потом будет не так. Только уютная белая кроватка у окна поставлена заботливо и надолго.
В кровати, высоко на пухлых подушках, лежала девочка лет пяти с беленьким лицом и серьезными глазами.
«Таких не бывает, — подумал Юра. — Точно нарисованная».
— Здравствуй, мальчик, — сказала она. — Как тебя зовут?
— Юра.
— А меня Верочка. Садись, поиграй со мной.
Юра опасливо сел на стул, подальше от кровати. Он считал, что все девочки, в особенности маленькие, — пискухи, ябеды и плаксы. Эта была приветливая и тихая.
— Ты что, хвораешь? — спросил он.
— Нет.
— Почему же ты лежишь?
— Я всегда лежу, — ответила она своим спокойным голоском. — У меня ножки не ходят. Это у меня с детства.
Юра невольно посмотрел на тоненькие ноги, чуть приподнимавшие одеяло.
— Это от бомбы. В наш дом бомба попала и всю меня засыпала. Даже не сразу нашли, — прибавила она с гордостью.
— Ты это помнишь?
— Нет, не помню, — она снисходительно усмехнулась, — маленькая была. Это еще давно, еще в самом начале войны.
На одеяле лежали знакомая розовая шапочка и маленький игрушечный будильник.
— Уже половина девятого! — тревожно сказала девочка, взглянув на часы. — Маринке пора вставать! Экая соня!.. Юра, разбуди ее, пожалуйста, только не испугай, и приведи ко мне. Ах да, ты не знаешь! Она спит за ширмой, на маминой кровати.
Юра шагнул за ширму, ища глазами загадочную Маринку.
Там лежала кукла, раздетая, прикрытая маленьким одеяльцем, а рядом с ней аккуратно сложенные платьице, трусики и лифчик.
— Тебе куклу твою принести? — спросил Юра.
— Не куклу, а дочку, — поправила Верочка.
— Ну да, вот эту, с закрывающимися глазами.
— Дочка у меня только одна. Веди ее сюда. А если глаза у нее не откроются, стукни ее по затылочку, только не больно.
Юра неловкими мужскими руками взял дочку поперек живота и положил ее Верочке на одеяло.
— Вот ее одежки, — сказал он. — А уж по затылочку ты сама стукай: я «не больно» стукать не умею.