Избранные произведения. Т. I. Стихи, повести, рассказы, воспоминания
Шрифт:
— Неправда! Неправда! — закричали птицы. — Солнце за тучами.
— За какими такими тучами? — разозлился Змей. — Солнце — это я! Никакого другого солнца не было, нет, не будет и не надо! Ясно?
— Неправда! Неправда! — испугались птицы.
— Что-о-о? Цыц, короткохвостые! — крикнул Змей, сердито мотая своим длинным хвостом.
Птицы разлетелись. Но тут выглянуло солнце.
— Заклевать хвастунишку! Выщипать хвост обманщику! — закричали птицы и набросились
— Что ты там натворил? — спросил мальчик.
— А что? — обиделся Змей. — И пошутить нельзя?
— Шутить шути, — сказал Витя. — Но зачем же врать и хвастаться? Ты должен исправиться.
— Вот еще новое дело! — проворчал Змей. — И не подумаю. Пускай птицы сами исправляются!
— Ах так! — возмутился Витя. — Ну хорошо! Тогда я тебя исправлю. Теперь уж ты никого не обманешь и не напугаешь, хоть лопни от злости!
Мальчик взял кисть и краски и превратил нарисованное солнце в смешную рожицу. Змей опять полетел в небо, распевая песенку:
Я лечу, Я парю, Что хочу, То творю!Он и дразнился, и врал, и хвастался. Но теперь все видели его смешную рожицу и думали, что он шутит, а он совсем не шутил.
— Я — солнце! Слышите? Я — солнце! — кричал Змей.
— Ха-ха-ха! — смеялись птицы. — Ох и насмешил! Ох, уморил! С тобой, брат, не соскучишься!
— Цыц, короткохвостые! — ворчал Змей, сердито мотая своим длинным хвостом.
Но птицы смеялись еще громче, кружились рядом со Змеем и дергали его за хвост.
1958
ВИТЯ, ФИТЮЛЬКА И ЛАСТИК
Однажды Витя взял бумагу и карандаш и нарисовал человечка: голова кружком, глаза точками, нос запятой, рот закорючкой, живот огурцом, руки и ноги как спички. И вдруг —
— Здравствуйте! — пискнул человечек. — Меня зовут Фитюлька. А вас как?
— А меня Витя, — ответил удивленный мальчик.
— Простите, я не расслышал, — сказал человечек. — Если это вас не затруднит, нарисуйте мне, пожалуйста, уши.
— Конечно, не затруднит! — закричал Витя и быстро нарисовал человечку уши.
— Чрезвычайно вам признателен! — обрадовался Фитюлька. — Слышимость отличная. Только одно ухо вы мне поместили как раз посередине щеки. Впрочем, если так надо, я не возражаю.
— Нет, не надо, — сказал Витя. — Ну-ка, Ластик, помогай!
Ластик потер Фитюльке ухо, и оно пропало. А
— Хочешь, я тебе нос сотру? — предложил Ластик.
— Благодарю за внимание, — ответил вежливый Фитюлька. — Но лучше потрите мне другую щеку. Бумага, понимаете ли, бела, как снег, и я, с вашего позволения, мерзну.
— Как это — с нашего позволения? — удивился Витя и нарисовал Фитюльке теплую шапку-ушанку, шубу, валенки, бороду, чтобы не мерзли щеки.
— Ну как? — спросил мальчик. — Согрелся?
— Спасибо, внучек! — сказал Фитюлька басом. — Уважил старика. Уж теперь-то я зимушку перезимую.
— Минуточку! — сказал Витя. — Сейчас наступит лето.
Синим карандашом он нарисовал небо, зеленым — траву и деревья, а желтым — яркое-яркое солнце.
— Ну как? Хорошо? — спросил он Фитюльку.
— Оно бы и хорошо, — вздохнул бородатый Фитюлька. — Однако упарился я, как в бане, хоть бы шубейку скинуть.
— Простите, дедушка! — прошептал Витя. — Ну-ка, Ластик, помогай!
Ластик потер шапку — не стало шапки, потер шубу и валенки — не стало ни шубы, ни валенок.
Витя поправил рисунок, нарисовал Фитюльке трусики и глазам своим не поверил.
— В трусах, а с такой длиннющей бородой! Так не бывает. Ну-ка, Ластик, помогай!
Ластик мигом сбрил Фитюльке бороду, и человечек помолодел.
— Эй, Витька, давай играть в футбол! — закричал Фитюлька. — Нарисуй мне мяч!
Витя нарисовал Фитюльке замечательный футбольный мяч.
— А теперь давай играть! — предложил Фитюлька.
— Как же я буду с тобой играть? — задумался Витя. — Ты нарисованный, мяч тоже нарисованный. Знаешь что? Ты пока один потренируйся. А я пойду во двор, с ребятами поиграю. Не скучай!
И ушел… Фитюльке стало так невыносимо скучно, что даже Ластик его пожалел:
— Ладно уж, давай я с тобой поиграю.
— Давай! — обрадовался Фитюлька. — Держи мяч! Пасуй!
Ластик ударил по мячу. Раз! Половинки мяча как не было — стерлась! Еще раз! Совсем ничего не осталось!
— Отдай мяч! — захныкал Фитюлька. — Отда-а-ай!
— Как же я его отдам? — удивился Ластик. — Его же больше нет. Нельзя отдать то, чего нет.
— Ладно, ладно, — ворчал Фитюлька. — Я все Вите скажу.
— А вот и не скажешь, — разозлился Ластик. — Потому что я тебе рот сотру. Терпеть не могу, когда хнычут и ябедничают!
— Не на-а-а…
Вот и все, что успел крикнуть Фитюлька. Был у него рот — стало пустое место. Теперь он мог только шмыгать носом и всхлипывать. Из глаз у него выкатились две огромные слезы.