Избранные произведения. Том 1

Городецкий Сергей Митрофанович

4. «Синева твоих глаз потемнела…»

Синева твоих глаз потемнела, Ты по кладбищу ходишь несмело. И на камне высоком и мшистом О нечистеньком шепчешь, нечистом. Но я рот твой целую упругий, И бровей подымаются дуги. Ветер сумерки сизые плещет. По-весеннему сердце трепещет. Апрель 1905

ХАОС

1. «Все сменилось, все упало.…»

Все сменилось, все упало. Мне опять вселенной мало. Этот круг — немая млечность. Что за ним — уже не вечность. Не пространство. Что же, что же? Не твое ли, Хаос, ложе? С кем лежишь ты, неутомный Светоотче, в дали темной?

2. «Не ты ли мир заколдовал…»

Не ты ли мир заколдовал, Опять сковал, отъединил? И только ал закатный вал, И только мил вечерний пыл? И в каждом древе только ствол, Листва, кора — игра твоя, Рудой колдун, вершитель зол, Владыка злого бытия! Смотри, смотри: вон Змей летит, И шип и свист, и вянет лист. Огонь-закат, свят, свят, горит, Лучист и благ, и наг и чист. Зажглось крыло, слилось с другим. И выше ввысь. О, мир, зажгись! Весь

мир зажечь! Одним, одним Огнем зажечь и дол и высь!

3. «Беспредельна даль поляны…»

Беспредельна даль поляны. Реет, веет стяг румяный, Дионисом осиянный. И взывает древле-дико Яркость солнечного лика, Ярость пламенного крика: В хороводы, в хороводы, О, соборуйтесь, народы, Звезды, звери, горы, воды! Вздымем голос хороводный И осеем свод бесплодный Цветом радости народной. Древний хаос потревожим, Космос скованный низложим, — Мы ведь можем, можем, можем! Только пламенней желанья, Только ярче ликованья, — Расколдуем мирозданье! И предвечности далекой Завопит огонь безокой Над толпою тайноокой, И заплещет хаос пенный, Возвращенный и бессменный, Вырываясь из вселенной. Март 1906

ЯРЬ

Рожество Ярилы

В горенке малой У бабы беспалой Детей несудом. Зайдет ли прохожий, Засунется ль леший, На свежей рогоже, Алее моркови, Милует и тешит, Ей всякое гоже, С любым по любови, Со всяким вдвоем. Веселая хата У бабы беспалой. Роятся ребята, Середний и малый, Урод и удалый, Помене, поболе, На волюшке-воле. Отцов позабыла. Пришел и посеял, Кручину затеял, Кручину избыла, И т'oмятся губы, Зас'yха постыла, Пустыни не любы. «Где батько мой, мамо?» — «За тучами, тамо, Где ветер ночует». — «Где батя, родная?» — «За теми лугами, Где речка лесная Истоки пестует». — «Где, мамо, родимый?» — «За теми ночами, Любимый, Где месяц жарует». Весною зеленой У ярочки белой Ягненок роженый; У горлинки сизой Горленок ядреный; У пегой кобылы Яр-тур жеребенок; У бабы беспалой Невиданный малый: От верха до низа Рудой, пожелтелый — Не, не, золоченый! Ярила! 20 июня 1905

Ставят Ярилу

Оточили кремневый топор, Собрались на зеленый ковер, Собрались под зеленый шатер. Там белеется ствол обнаженный, Там белеется липовый ствол. Липа, нежное дерево, липа — Липовый ствол Обнаженный. Впереди, седовласый, космат, Подвигается старый ведун. Пережил он две тысячи лун, Хоронил он топор. От далеких озер Он пришел. Ему первый удар В белый ствол. Вот две жрицы десятой весны Старику отданы. В их глазах Только страх, И, как ствол, их белеют тела. Так бела Только — нежное дерево — липа. Взял одну и подвел, Опрокинул на ствол, Привязал. Просвистел топором — Залился голосок И упал. Так ударился первый удар. Подымали другие за ним Тот кровавый топор, Тот кремневый топор. В тело раз, В липу два Опускали. И кровавился ствол, Принимая лицо. Вот черта — это нос, Вот дыра — это глаз. В тело раз, В липу два. Покраснела трава, Заалелся откос, И у ног В красных пятнах лежит Новый бог. 16 июля 1905

Славят Ярилу

Дубовый Ярила На палке высокой Под деревом стал, Глазами сверкал. Удрас и Барыба — Две темные глыбы — Уселись рядком. Покрыты холстами, Веселые жрицы Подходят. И красны их лица, И спутан их волос, Но звонок их голос: «Удрас, Удрас, Пади на нас, Тяжелый. Удрас, ко мне, Поди ко мне, Веселый. Покрой, покрой Открытых нас Собою. Открой, открой Закрытых нас Собою». — «А ты, Барыба, Оберемени. Пустые дни Отгони. Барыба, Барыба, Отяжели, Беремя, Барыба, Пошли. Барыба, Барыба, Уж я понесу, Барыба, Барыба, Уж я принесу». Удрас и Барыба — Две темные глыбы — Немеют рядком. Своими холстами Веселые жрицы Покрыли их. Краснее их лица И спутанней волос, Но звонче их голос: «Ярила, Ярила, Высокой Ярила, Твои мы. Яри нас, яри нас Очима. Конь в поле ярится, Уж князь заярится, Прискаче. Прискаче, пойме Любую. Ярила, Ярила, Ярую! Ярила, Ярила, Твоя я! Яри мя, яри мя, Очима Сверкая!» Высоко на палке Дубовый Ярила. 16 июля 1905

Барыбу ищут

Лето знойное прожито миром. Осень желтая тешится пиром. Доля женская полнится миром: На святое сбираются дело. Буйным ветром пока не раздело, Белым снегом пока не одело Золотые леса, Кличут, к лесу зовут голоса. Кто звончее поет, Впереди всех идет, Запевает, зовет: «Летом бабам любовь. Сыну чрево готовь И целуй и молись! Коли не тяжела, Знать, любить не могла, В стадо девок вернись. Осень, бабы, идет. Кто плода не несет, Со стыда помирай. Веток, листьев в подол, Чтобы путь был тяжел, Поскорей набирай». И выходят тяжелые бабы: Эта — первую носит луну, Три луны проносила вон та. Ноги девушек тихи и слабы, Лица носят гордыню одну, Лица красит одна красота, Та же песня открыла уста: «В золотые леса На твои голоса, Осень, осень, идем. В гуще темных лесов, В груде желтых листов Мы Барыбу найдем. Камень божий, валун Ты нам, лес-рокотун, Укажи у себя, Чтобы бабий наш бог Доносить нам помог, Малый плод не сгубя». Бабы в чащу идут Разбрелись и поют: «Лес, покажи, Укажи!» Устают. И опять Подымают себя и бредут Бога искать. Солнце взлетит высоко, Упадет за леса. А лесами летят голоса Далеко-далеко: «Лес, покажи, Укажи!» Лес ведет и дрожит, Сыпет листья, ведет. А Барыба-то ждет. Где-нибудь да лежит, Кого надо, зовет. Солнце гасит свой лик, Мчится по лесу крик: «Я нашла, Ах, нашла!» Вот на камне лежит, Бога целует, Жертву дарует, Поет, ворожит: «Жертву прими, Плод мой возьми, Барыба, прости! Больше нести Я не могла: Тебя я нашла». Красится кровью густая трава, Красится кр'oвями божья глава, Бабы бегут, Полные чрева Барыбе несут. Свой хоровод над Барыбой ведут. 1907

Встреча Ярилы с Перуном

В белой рубахе Из чащи зеленой Ярила идет, Опоенный Красою и силой, Волосом русый, Щеки алее Морковного сока. И перед Ярилой Цветы зацветают, Веселые птахи Летают. Ждут ворожеи, Стелют убрусы, Дышит глубоко, Гудит, зачиная, Земля яровая. В алой рубахе Сводами тучи Стрелой золоченой Мчится, несется Перун По краям освещенной, Сияющей кручи. Воздух рвется, Бьется бор, Гнутся ветки. Ухнул гром, Грохнул вниз. Скачет в вихре огневом По цветам зеленых риз. Стрелы блещут. Блещет меткий, Острый взор. — Кто ты? Здравствуй! — Кто ты? Здравствуй! — Сколько свадеб? — Сколько битв? — Тьма убитых. — Нет любви. — Там за лесом Двадцать девок Расцветало Краше дня? — Там за лесом Двадцать лодок Улетало В дым огня. — Там за лугом Двадцать воев Воевало Для побед? — Там за лугом Двадцать мертвых Упадало Под рассвет. — Там за полем Целый город Огорожен Для жилья? — Там за полем Черепами Путь заложен От житья. — Там подальше Бродит племя Со стадами За рекой? — Там подальше Воет ветер Над лугами Горевой. — Кто ты? Здравствуй! — Кто ты? Здравствуй! — Ты куда? — Вон за те луга поемные. — Ты куда? — Вон за облаки те темные. Февраль 1907

Проводы

На Перуновом холму Во дворе и в терему Собираются на бой. Прощай, прощай! Перун, Перун, Оборони. Рудой Перун, Охорони. Одна, одна, Я от окна Не отойду. Кляни, колдун, Дави, валун, Не отойду. На лютый бой Перун рудой Тебя ведет, Трубой зовет. И я с тобой Иду на бой, Не отгони! Не взял — осталася, Поцеловалася, И терем пуст. Ушел золоченный, Неопороченный, Услада уст. Порок, позор — Жена в ладье. Перунов взор — Жена в ладье. Скорее, жрец, Зажги костер! Кричит птенец, Кремень остер. Перун, пыряй Снопами стрел! Еще напор, И ворог мрет. Перунов мор Врагу удел. Крепким поясом свяжусь. Он вернется — я дождусь На мою, мою постель. Полог золотом затку, Меду выварю, медку, — После боя вою хмель. Декабрь 1906

Проводы

Два врага — Луна и Солнце. Поле битвы — синий свод. За горою медлит Солнце. Лунный ворог Солнце ждет. Лес еловый зачарован Лунной силой, колдовством. Мир могучий замурован Ворожейным волшебством. Во плену лежат поляны, Во плену и птичий крик. Душу утренней Смугляны Душит хвоей Лесовик. Вдруг за лесом, на востоке Заблестел конец копья, Заалелся крутобокий Щит Перунова литья. Вылит, выкован с отливом, Ярко вызолочен щит. В ожиданье молчаливом Бог Перун за ним стоит. И Луна, Перуна-бога Увидавши за горой, Закричала: «Вихрь Стрибога! Солнцу яму в тучах рой!» И на поле боевое Побледнелая идет. Пламя рдеет заревое, Стрелы острые кует. Вот он, первый крик сраженья, Первый выстрел рдяных стрел! Ждет земля освобожденья. Лесовик оцепенел. И душа младой Смугляны, Робких сумерек душа, Льется в светлые туманы, Тает, светами дыша. Солнце, Солнце, лик победный Выше, выше в синий свод! Лунный ворог, призрак бледный, За туманы упадет. Лунный ворог побежденный Еле светится внизу. Бог Перун на мир смущенный Мечет светлую грозу. Свод сияет. Засверкала Там стрела, и там стрела. В поле синее упала, В чащу леса залегла. И, хмелясь победным пиром, За лучом бросая луч, Бог Перун владеет миром, Ясен, грозен и могуч. Апрель 1907