Избранные произведения. Том 2. Ледяной союз: Проводники всемирного потопа. Тот, кто использовал Вселенную
Шрифт:
— Меня не очень это волнует, — ответил Момлент. Его искусственный взгляд опять обратился к экрану, на котором происходили интересные вещи. Ивенвейт был далеко-далеко.
— На самом деле, я не так уж и жажду узнать, каков будет его выбор, — добавил он, не отрываясь от экрана.
— Для него не лишне будет хорошо себя защитить, — мрачно пробормотал Прэкс. Он был уже у двери. — Потому что я все еще не забыл, что ты сказал мне о его увядающей славе, которой он окружен. Когда это случится, я прослежу, как один из моих людей навестит его.
Он удалился, и дверь
Он не отрываясь глядел на экран. По нему один за другим проходили имена арестованных на Ивенвейте.
Умен ты, Лу-Маклин. Он внимательно изучал имена. Одно или два имени в списке обвиняемых были ему знакомы.
Да, будет полезно не спускать глаз с этого странного парня, наблюдать издалека. Но пока никакого вмешательства, ничего грубого. У него в голове все еще звучали слова Прэкса. Несмотря на то, что он был низкого мнения о шефе синдиката, он уважал его интуицию.
«Теперь тебе о нем беспокоиться», — так кажется, сказал Прэкс.
6
— Не знаю, сэр, как у меня получится быть легалом.
— Прекрати, Бестрайт, — упрекнул его Лу-Маклин.
— Нет, правда, сэр. Не забывайте, я ведь был нелегалом всю жизнь.
— Я тоже, — ответил Лу-Маклин, задумчиво рассматривая потолок своего офиса. По нему медленно двигались изображения рыб и ракообразных, изображения в трех измерениях, порожденные умными электронными машинами: перевернутый вверх дном океан. Он всегда любил море, хотя и никогда его не видел.
— Не только это сложно, Бестрайт. Не только это сложно. Ты не часто стреляешь в людей. Ты убиваешь их с помощью бухгалтеров и юристов.
Худой старик откинулся на спинку своего стула, поворачиваясь лицом к широкому экрану компьютера.
— Извините меня, сэр, но по мне лучше стрелять в людей, чем доводить их до крайности с помощью обмана и изворотливости. Это честнее.
— Сейчас мы должны стать легалами. Нам придется подчиняться новому кодексу законов. Сначала это будет трудно, конечно, но не невозможно. Я доверяю тебе. Подмир не допустит нас обратно, даже если мы захотим вернуться.
— Я не понимаю почему, сэр, — сухо сказал Бестрайт.
— Кроме того, это повредит моему новому общественному имиджу.
— Едва ли, сэр. Вы на все сто процентов герой дня. — На мгновение он нахмурился и на его обманчиво добром лице задвигались морщинки. — Только жаль Крисви.
Лу-Маклин и виду не подал, что сочувствует своей бывшей сподвижнице.
— У нее была возможность сделать выбор, и она его сделала. Как и ты, и сотни других людей.
— Я знаю это, сэр, но не думаете ли вы, что она могла бы решить по-другому, если бы вы объяснили ей свои планы? Она выбирала как бы с завязанными глазами.
— Нет. — Лу-Маклин умел выражать отрицание простыми, короткими словами, и они звучали так, как-будто он, Лу-Маклин, и никто другой, изрекал истину
— Включая и меня, — пробормотал Бестрайт.
— Я никому не верю. И поэтому в моих глазах все равны. «Неужели это правда? — подумал Бестрайт. — Что ты на самом деле думаешь обо мне, об всех? Узнаю ли я это когда-нибудь?» — «не твое дело, старый дурак», — произнес предостерегающий голос у него в мозгу. Этот голос не раз предохранял его от беды во время его долгой жизни в подмире.
Лу-Маклин отвел взгляд от потолка и теперь смотрел на Бестрайта, наполовину опустив веки. Молодой человек был одет в темно-коричневый костюм с высоким воротником. Экран компьютера наполнил комнату рисунками с закодированным цветом и мягким музыкальным фоном.
— Я принял решение, Бестрайт. Принимая во внимание продолжительность наших отношений, ты можешь называть меня просто Киис.
Ответ Бестрайта не удивил его.
— Если вы не возражаете, сэр, я отказываюсь.
Лу-Маклин кивнул.
— Почему же?
— Вы просите людей называть себя по имени, чтобы создать иллюзию товарищества, сэр. Это психологический прием.
— На этот раз нет, — последовал ответ. — Только не с тобой.
— Если вам все равно, сэр, я бы хотел сохранить наши отношения такими, какие они есть.
— Если тебе все равно, я бы хотел узнать почему, Бестрайт.
— Личные причины, сэр. — Старик отвел глаза.
— Послушай, ты будешь моим самым близким и наиболее доверенным деловым партнером, Бестрайт. Я разрешаю называть себя по имени даже тем людям, с которыми я работал гораздо меньше, чем с тобой.
— Я знаю это, сэр. Так оно и есть, — он продолжал смотреть в сторону, творя это. — Я бы не хотел называть вас по имени, сэр. Я предпочитаю поддерживать чисто формальные, строго деловые отношения с вами. Я восхищаюсь вами, сэр, но…
— Но я тебе не особенно нравлюсь, да? Тебе нравится работать со мной, но у тебя нет желания быть моим близким другом. — Он, казалось, совершенно не был огорчен. — Очень хорошо. Я привык к этому.
— Это не совсем так, сэр. Вы слишком упростили. Это… как вам объяснить… вы внушаете мне страх. Вы всегда внушали мне страх, еще с тех времен, когда Лал управлял Девятым синдикатом, и вы пришли к нему, чтобы быть его правой рукой, вплоть до сегодняшнего дня. Вы внушаете мне страх и сейчас, когда сидите и разговариваете со мной в этой комфортабельной комнате.
— Двенадцать лет, — угрюмо произнес Лу-Маклин. — Это слишком долгий срок, чтобы кого-нибудь бояться, Бестрайт. Если ты так боишься, почему же ты не уходишь от меня?
— Потому что я всегда интересуюсь необычными явлениями, когда встречаю их, сэр.
— И ты думаешь, я необычное явление?
— Тут ничего не зависит от того, что я думаю. Вот уже несколько лет не зависит. Вы доказали, на что вы способны.
— И ты думаешь, я заработаю такую же репутацию у легалов, как зарабатывал у нелегалов?