Избранные произведения

Григорьев Аполлон Александрович

Эме

Он что-то медлит здесь… По важным приказаньям

Мертвилов

По государственным… Так говорит он сам За тайну всем, а чудесам Здесь верят свято по преданьям

Донская

Смотрите! — Он известный дуэлист.

Мертвилов

Уж он вам сказывал?.. Слыхал я, перед боем Он удивительно речист Глядит решительно героем И не один

последний лист С рапортом или отношеньем В последний раз успел уж подписать С трагическим телодвиженьем. Дивлюсь я, как он уцелел В несостоявшихся дуэлях..

Донская

Но он не очень глуп.

Мертвилов

Да! — всё о высших целях Толкует он. И даже он умел Под ум подделаться; о нем слыхал он много.

Донская

Скажите мне, вы ум встречали ли когда?

Мертвилов

Да, редко, но встречал…

Донская

А чувство?

Мертвилов

Никогда.

Эме

Ах, перестаньте ради бога: Вы в чувстве не судья.

Мертвилов

Сужу я слишком строго… Что делать… Но умы — их всех наперечет Я знаю, — два иль три, не больше: остальное С чужого голосу поет.

Донская

Знавали вы Ставунина?

Мертвилов

Его я Имел сейчас в виду… Знаком он вам?

Донская

Знаком.

Мертвилов

Он дьявольски умен, но дело только в том, Что, к сожалению, картежным игроком Он сделался…

Донская (равнодушно)

Давно?

Мертвилов

Лет пять иль шесть. Именье Он проиграл давно; общественное мненье… С тех пор…

Донская

С тех пор, когда именье проиграл? Не правда ли? — добавьте прямо.

Мертвилов

Почти что так; но нет, он мнением играл Непозволительно упрямо… Наперекор идя всему, Рассудку, чести и преданьям, И веря одному уму… За то общественным наказан он изгнаньем…

Те же, Вязмин (Одет довольно изыскано).

Вязмин

Простите — без докладу к вам Вошел я нынче…

Мертвилов (протягиваясь к козетке)

Стыд и срам! Что говорите вы, мой милый?..

(Пожимает ему руку.)

Донская

Я очень рада вам… Садитесь! Вы давно Мне ничего не говорили О ваших.

Вязмин (садясь

против нее на кресло)

От сестры — я с сентября одно Всего лишь получил письмо.

Донская

И отвечали?.. Молчите… Верно, нет, — ну, как не стыдно вам?

Мертвилов

Вас en flagrant d'elit, mon cher ami, поймали. Вперед остерегайтесь дам… Вы курите — хотите ли сигару? Берите же смелей…

Донская

Курите.

Вязмин

Мais, madame…

Донская

К сигарам я привыкла.

Мертвилов

И угару Вы не боитесь уж давно, Не правда ли?

Те же, Кобылович, разодетый в пух, входит с уверенностью

Кобылович (кланяясь)

Mesdames, messieurs, Сейчас лишь дело Окончил, — тотчас к вам… Мне редко суждено Свободно подышать… У вас, скажу я смело, Совсем забудешься.

Донская (грациозно улыбается)

Тем лучше.

Кобылович (садясь)

Да — оно, Когда хотите, так; в Москву для излеченья Приехал я, — рассеянье, забвенье Мне нужно было бы зимой, Пророчил мне чахотку доктор мой… Да что прикажите?.. Когда же мне лечиться? Андрей Михайлыч навязал Мне поручений тьму; работой наповал Я завален и здесь. Решительно кружится От дел различных голова… У вас в Москве совсем не знают, как трудиться… Чужим трудом живет Москва… Ей до практических вопросов И дела нет — она абстрактами живет, И каждый здесь сидит и ждет Доходов с пашни, сенокосов И прочего… Прощаяся со мной, Мне говорил Андрей Михайлыч мой, Что он и воздуха московского боится… Но, видно, мне не заразиться Московской праздностью… Я страшною хандрой Томлюсь в бездействии, — мне дела вечно мало… Андрей Михайлыч говорит, Что он, хоть так же мало спит, Но больше моего… Me croirez-vous? Бывало, Двенадцать сряду я часов Был просидеть всегда готов, Потом куда-нибудь на вечер отправляться. И там всё та ж потребность заниматься… Не сладить с глупою хандрой… Что ж делал я?.. Чтоб силам дать движенье, Я занимал себя азартною игрой… Всё это что-нибудь, всё это раздраженье, А не восточный наш покой… И раз Андрей Михайлыч мой…

Донская (которая слушала все это, видимо, рассеянно)

Вы были в Лючии?.. Как Сальви вам в сравненьи С Рубини кажется?

Кобылович

Да кстати! здесь и мненья Общественного нет, — у нас Гарсисты есть, кастелянисты, Есть жизнь, есть общество — у вас Ничто нейдет: одни лишь гегелисты С абстрактами! Андрей Михайлыч раз…