Избранные произведения
Шрифт:
Глава V
ПРИЖИВАЛ
Но не всегда Жозе Диас шагал важной и размеренной поступью. Иногда он принимался жестикулировать, бывал скор и тороплив в движениях, — это у него получалось столь же естественно. Порой приживал разражался смехом; он хохотал как будто и против воли, но весьма заразительно, ибо щеки, губы, глаза, все лицо, фигура, все существо его сотрясалось от неудержимого веселья. Впрочем, он умел быстро становиться серьезным.
Приживал появился в нашем семействе с давних пор. Отец мой жил тогда на старой фазенде [82] Итагуаи, а я только что родился. Жозе Диас выдавал себя за врача-гомеопата и постоянно носил с собой гомеопатический справочник и аптечку.
82
Фазенда — имение помещика-скотовода.
— А кто вам мешает их лечить? Живя здесь, вы можете ходить куда угодно.
— Я вернусь к вам через три месяца.
Однако вернулся он через две недели да так и остался у нас в доме, хотя ему ничего не платили, а лишь иногда делали подарки на праздники. Когда моего отца избрали депутатом, наша семья переехала в Рио-де-Жанейро. Приживала взяли с собой и отвели ему комнату. Вскоре в Итагуаи снова разразилась эпидемия, и отец попросил Жозе Диаса осмотреть рабов. Тот ничего не ответил, вздохнул и наконец признался, что выдал себя за врача только для пропаганды нового течения в медицине; правда, он долго и серьезно изучал гомеопатию, но совесть не позволяет ему больше принимать больных.
— Но ведь в прошлый раз вы спасли моих рабов.
— Да, как будто, хотя скорее всего их спасли лекарства, указанные в книгах. Лекарства и бог. А я вел себя как шарлатан; правда, намерения у меня были самые благородные: гомеопатия — истинная наука, и, чтобы служить истине, я лгал, но теперь довольно.
Однако его не прогнали. Отец не мог с ним расстаться. Жозе Диас сумел сделаться незаменимым в доме; к нему относились словно к члену семьи. Когда отец мой умер, горе приживала было невообразимо — так мне рассказывали, сам я этого, конечно, не помню. Растроганная такой преданностью, мама решила не отпускать его от себя и, когда через неделю он пришел попрощаться с ней, сказала:
— Не уезжайте, Жозе Диас.
— Повинуюсь, моя сеньора.
Отец оставил приживалу маленькое наследство: страховой полис и несколько хвалебных слов в завещании. Жозе Диас переписал их, вставил в рамку и повесил в своей комнате над кроватью. «Похвала дороже денег», — говаривал он неоднократно. Со временем все домашние стали слушаться или, по крайней мере, слушать его, он этим не злоупотреблял и всегда стремился предупреждать желания других. Приживал стал нашим другом, и если я не говорю — лучшим, то лишь потому, что в этом мире все несовершенно. Не обвиняйте его в низости душевной — он угодничал скорее по склонности характера, чем из расчета. Одежды хватало ему надолго; он был не из тех, кто скоро изнашивает платье. Даже старый, потертый и лоснящийся костюм сидел на нем почти элегантно. Он был начитан, хотя и читал все подряд. Знаний его вполне хватало, чтобы развлекать общество по вечерам, объясняя различные явления природы или поддерживая разговор о воздействии жары и холода, о Северном полюсе, а то и о Робеспьере. Часто он рассказывал о своем путешествии в Европу и признавался, что, если бы не мы, он бы уже давно туда вернулся; у него остались друзья в Лиссабоне, но наша семья, говорил он, для него превыше всего на свете после бога.
— После или до? — спросил его однажды дядя Косме.
— После, — ответил приживал, исполненный благочестия.
Моя набожная мать обрадовалась, что он поставил бога на должное место, и улыбнулась Жозе Диасу; тот благодарно кивнул в ответ. Время от времени мать давала ему деньги на мелкие расходы, а дядя Косме, который был адвокатом, поручал переписывать судебные бумаги.
Глава VI
ДЯДЯ КОСМЕ
Дядя Косме поселился у нас в доме после смерти моего отца. Дядя овдовел еще раньше, чем мать, тетушка Жустина — тоже, и наш дом стал домом трех вдовцов.
Судьба часто нарушает естественный ход событий. Дядя Косме, рожденный для спокойной и тихой жизни, не мог разбогатеть на своей должности. Он едва сводил концы с концами. У него была контора на старинной улице Виолас, рядом с судом, который находился в здании бывшей тюрьмы. Дядя специализировался на уголовных делах. Жозе Диас никогда не пропускал его выступлений в суде. Он собственноручно облачал оратора в мантию, а потом помогал снимать ее. Дома приживал долго и подробно рассказывал о дебатах, осыпая дядю Косме множеством комплиментов, а тот, при всей своей скромности, расплывался в улыбке.
Дядя был тучный, страдающий одышкой человек. Помню, как он отправлялся по утрам в контору верхом на кобыле, подаренной ему моей матерью. Негр приводил лошадь из конюшни и держал в поводу, пока дядя поднимал ногу и ставил ее в стремя. Затем следовала минутная передышка; дядя Косме несколько раз пытался оттолкнуться от земли, но неудачно. Наконец, собрав все свои силы — физические и моральные, дядя Косме внезапно отрывался от земли и благополучно опускался в седло. А лошадь и виду не подавала, что он оказал ей такую честь. Дядя устраивался поудобнее и отправлялся в путь.
Никогда не забуду, что проделал со мной однажды дядя. Родившись и прожив два года в усадьбе, я не умел, как ни странно, ездить верхом и боялся лошадей. Дядя Косме неожиданно схватил меня и посадил в седло. Оказавшись один-одинешенек так высоко от земли (мне было тогда всего девять лет), я отчаянно завопил: «Мама! Мама!» Бледная и трепещущая мать прибежала, думая, что меня убивают; она сняла меня с лошади и принялась успокаивать, между тем как ее брат искренне удивлялся.
— Сестрица Глория, почему этот трусишка испугался смирной лошадки?!
— Он не привык к лошади.
— Пора привыкать. В любом случае — станет ли он городским священником или викарием в деревне, даже если ему просто захочется покрасоваться среди молодежи, Бентиньо понадобится умение ездить верхом. Если мы его не обучим, он будет потом упрекать нас, сестра Глория.
— Ну и пусть упрекает, а я за него боюсь.
— Бояться! Вот еще!
В конце концов я все же научился ездить верхом, но без особого удовольствия, лишь бы не отстать от других. «Значит, пришла для него пора любви» [83] ,— говорили обо мне, когда я начал брать уроки верховой езды. О дяде Косме нельзя было сказать того же. Он ездил на лошади просто по привычке. Для него пора любви уже миновала. Рассказывали, что в юности дядя пользовался успехом у дам и активно участвовал в борьбе партий, но годы умерили его политические и любовные страсти, а излишняя полнота заставила отказаться от всех общественных и личных увлечений. Теперь он лишь выполнял свои служебные обязанности и обходился без любви. А в часы досуга предавался созерцанию или играл в триктрак. Иногда ему удавалось сострить.
83
В Бразилии того времени было принято, чтобы молодой человек верхом на лошади проезжал по вечерам под окнами возлюбленной.
Глава VII
ДОНЬЯ ГЛОРИЯ
Моя мать была хороша собой. Когда умер мой отец Педро де Албукерке Сантьяго, ей пошел всего тридцать второй год; она могла бы вернуться обратно на фазенду Итагуаи. Но она предпочла остаться вблизи от церкви, где похоронила своего мужа. Донья Глория продала имение и рабов, приобрела несколько доходных домов и страховых полисов и поселилась в особняке на улице Матакавалос, где протекли два последних года ее замужней жизни. Она была дочерью сеньоры Фернандес из Минас-Жераис [84] .
84
Минас-Жераис — штат Бразилии.