Избранные работы
Шрифт:
Здесь совершенно неизвестны так неприятно поражающие в Европе подобострастие и лесть перед «высшими классами». Ни одному кельнеру, ни одному кондуктору трамвая, ни одному городовому и в голову не придет изменять свое поведение, в зависимости от того, стоит ли перед ним «простой рабочий», или губернатор Пенсильвании. Для обеих сторон это чувство равноправия приводит к укреплению чувства собственного достоинства.
Вся общественная жизнь носит более демократический характер. Рабочему не тычут на каждом шагу в глаза, что он принадлежит к «низшему классу». Характерным показателем этого может служить один, общий для всех, класс на железных дорогах (лишь в самое последнее время он начинает разделяться на пульмановских спальных вагонах).
Также и сословная гордость в Соединенных Штатах гораздо менее распространена, чем именно у нас. А так как достоинство отдельного лица определяется не тем, что оно есть, а еще менее тем, чем были его родители, а тем лишь, что оно делает, то американцы близки к тому, чтобы сделать почетным титулом «работу» в ее абстрактной форме, «работу» как таковую, и тем самым относиться с почтением к «рабочему», несмотря на то, или скорее именно потому, что он рабочий. А последний в силу этого чувствует себя,
И эта (своим происхождением обязанная демократическому устройству, всеобщему образованию, высокому материальному уровню жизни рабочего) фактически незначительная общественная разница между отдельными слоями населения вследствие вышеописанных обычаев и воззрений в сознании отдельных классов отражается еще слабее, чем она есть в действительности.
II. Предприниматель и рабочий
Этот характер равноправия, которым отличается вся общественная и государственная жизнь в Соединенных Штатах, царит также и внутри капиталистического предприятия. И здесь предприниматель не стоит перед рабочим, как «господин», требующий послушания, каким он являлся и является по общему правилу в старой Европе с ее феодальными традициями. На первом месте здесь стоит чисто деловая точка зрения при заключении наемного договора. Формальное «равенство» предпринимателя и рабочего не явилось плодом долгой борьбы. Как американские женщины пользовались особым почетом в силу того, что их было немного, так и к рабочим, которых первоначально предприниматель не мог достать в любом количестве, он должен был относиться вежливо и предупредительно, и это отношение прочно укрепилось в демократической атмосфере страны. Еще теперь даже английские рабочие удивляются тому почтительному тону, с каким в Соединенных Штатах хозяин и мастер обращаются к рабочему; удивляются развязности американского рабочего даже на месте работы, где он «освобожден от оскорбительного надзора» («delivre de се qu’on peut appeler la surveillance vexatoire»); их удивляет, что он может на день, на два уходить в отпуск, что он может во время работы выйти выкурить сигару, что он и за самой работой курит и даже имеет на фабрике к своим услугам автомат для сигар [104] . И еще то характерно в американском фабриканте, что он, нисколько не заботясь, хотя бы о самых простейших, предохранениях от опасности работы за машиной, не заботясь нисколько об объективно хорошем устройстве мастерских (часто бывающих переполненными и т. п.), в то же время самым охотным образом делает все, что может доставить рабочему субъективное ощущение приятности; другими словами, он заботится охотно об их комфорте: о ваннах, душах, шкафах с замками, уравнении температуры в рабочем помещении, зимой отопляемом, летом вентилируемом. Именно эти-то учреждения, обычные на американских фабриках, и поражали чрезвычайно английских рабочих в комиссии Мозели.
104
См. отзывы английских рабочих, принимавших участие в экспедиции комиссии Мозели.
«Вы представьте себе, что бы ответил английский предприниматель, к которому предъявили бы требования принять те же меры для удобства своих рабочих», – говорит литейщик Mr. Maddison – и все прочие также «поражены удивительной организацией, созданной для комфорта и удобства рабочих».
Все это, конечно, мелочи, но, как известно, маленькие подарки поддерживают дружбу. Я постараюсь впоследствии доказать, что ни в одной стране на свете – с объективной точки зрения – рабочий не эксплуатируется так капитализмом, как в Соединенных Штатах; что ни в одной стране на свете рабочий не калечится так жестоко колесами капитализма, не убивается так скоро, как там. Но не об этом приходится говорить, когда вопрос идет о настроении пролетариата. Ведь для последнего важно лишь то, что доставляет радость и огорчение отдельной личности, что ценит она и к чему относится враждебно. И блестящим дипломатическим приемом можно считать то, что американский предприниматель (так же, как и политик в своей области) сумел, несмотря навею фактическую эксплуатацию рабочего, сохранить у последнего хорошее настроение, так что последний и совсем не доходит до сознания своего действительного положения. А в этом отношении вышеупомянутая щедрость на мелочи сыграла большую роль.
Но и еще одно обстоятельство действовало в том же направлении, т. е. создавало из рабочего не врага, а друга капиталистической организации. Американский предприниматель превосходно сумел заинтересовать рабочего в успехе своего предприятия, отождествить до известной степени его интересы с интересами капитала, и не столько участием рабочих в прибыли (хотя и это во всевозможных формах практикуется в Соединенных Штатах), сколько целой системой мелких мероприятий, одно другое дополняющих и, в общем, приводящих к удивительным результатам. Благодаря этим мероприятиям, рабочий постоянно находится в лихорадке работы и заработка, а благодаря возможности получить очень высокий доход – он сохраняет постоянно хорошее настроение.
Широко распространенным приемом американского предпринимателя является то, что он старается непосредственно заинтересовать рабочего в техническом прогрессе. Этого он достигает тем, что охотно идет навстречу улучшению машин и т. п., и, когда оно введено и функционирует, он прямо или косвенно дает возможность рабочему пользоваться его выгодами. Таким образом, предприятие, в котором участвует рабочий, является в глазах последнего как бы его предприятием, в успехах и неудачах которого он живейшим образом заинтересован. Этот обычай принимать от рабочих советы и жалобы («suggestions and complaints») встречается во всех отраслях американской промышленности: как в корабельном деле, так и в кожевенном производстве, в производстве ножей и книгопечатании, в бумажном и прядильном производствах, в химической и оптической промышленности [105] . В большей части фабрик находится так называемый «suggestion box», т. е. ящик, куда рабочие кидают свои «предложения» или советы. В особенности хорошо организована, как и все прочие подобные учреждения, эта система в известных образцовых заведениях Cash Register Со в Dayton, О. Здесь в каждом отделении фабрики стоят запертые конторки, а рядом с ними висит доска с надписью: «Complaints and suggestions» (жалобы и советы). Каждому рабочему предоставляется написать на куске бумаги, лежащей на столе, за своею подписью, свои жалобы на инструменты, машины или на условия работы, а также и предложения различных усовершенствований. Затем верхний лист – всего их два – он может оборвать и сохранить при себе, а находящийся под ним лист бумаги, на котором отпечаталось то, что он написал, всунуть при помощи рукоятки внутрь стола, где эти листы наматываются на катушку. От времени до времени снимают заполненные катушки и читают предложения. Предложившим действительно заслуживающие внимания усовершенствования выдаются почетные дипломы и денежные премии. Высота такой премии определяется значением нововведения; с этой целью правлением предприятия ежегодно ассигнуется несколько тысяч марок. При раздаче премий приглашаются все рабочие и работницы – более 2 тыс. человек, – и она производится чрезвычайно торжественно, с музыкой и спичами. В 1897 г. было подано 4 тыс. «заявлений», из которых 1078 были приняты во внимание, в 1898 г. на 2500 больше, а в 1901 г. – две тысячи, из которых Уз была частью или целиком осуществлена.
105
См. отчеты комиссии Мозели (члены которой инициатором этого исследования специально были приглашены обратить внимание на этот пункт). С.XVII, 122, 152, 168, 213, 2*75, 354, 359, 416 и т. д.; затем Gilman N.P. Methods of industrial peace, 1904. P. 289.
Наконец, капитал старается еще тем заманить рабочего, что предоставляет ему участие в своих прибылях. Это достигается путем выгодного предложения акций. Таким образом, капиталисты одним выстрелом убивают двух зайцев: во-первых, они вовлекают рабочего в интересы своего дела, будят в нем низменные инстинкты погони за прибылью, спекулятивной лихорадки, и тем привязывают его к дорогой им системе производства, а, во-вторых, они сбывают таким путем низко стоящие акции, предупреждают этим грозящее падение курса и, может быть, оказывают даже в известный момент выгодное для себя влияние на биржу.
Эта система была применена в особенно широких размерах стальным трестом. В первый раз общество в 1903 г. употребило 2 млн. долл. остатка от прибыли предыдущего года на закупку 25 тыс. акций (shares of the preferred stock), которые оно предложило 168 тыс. служащих по курсу в 82,5, в рассрочку на три года. Чтобы склонить рабочих к сохранению акций, был обещан чрезвычайный дивиденд в 5 долл. за акцию в год при условии пребывания акций в продолжение более 5 лет в руках первого покупателя. Предложение было встречено всеобщим сочувствием: 48983 акции были приобретены служащими общества. Вскоре затем произошло падение курса (которого и старались избежать или задержать описанной операцией). Preferred shares этой «U.S. Steel Corporation» упали до 50. Новая хитрость, чтобы успокоить рабочих, а в то же время воспрепятствовать дальнейшему падению курса (которое произошло бы непременно, если бы рабочие стали продавать свои акции): общество обязалось находящиеся в руках рабочих акции принимать обратно по курсу 82,50 в том случае, если рабочие сохранят их до 1908 г. Уже в декабре того же (1903) года корпорация сделала новый выпуск на тех же условиях, что и прежде, только курс этих preferred shares был установлен в 55. Снова 10248 служащих пошли на это и купили в общей сложности 32519 акций. А так как акции, между тем, опять поднялись до 82, то на этот раз рабочие оказались в выигрыше.
Результат, хотя бы временный, достигаемый такой политикой, ясен: «… делаясь участниками большого предприятия, множество мелких держателей акций привыкают все больше и больше смотреть на экономические вопросы глазами предпринимателя [106] . Поводы для коллизий исчезают, когда разногласия тонут в чувстве общности владения. Рабочий проникается капиталистическим чувством. «Внимание получателя платы устремлено больше на денежный доход от его работы, чем на самую работу. Несомненно, это происходит в значительной степени от того, что получатель платы приходит в постоянное и интимное соприкосновение с классом людей, делающих деньги. Он видит, что достоинство предприятия определяется, главным образом, его барышами. И временами эти барыши мелькают перед его глазами. И, во всяком случае, наиболее для него очевидной вещью являются деньги» [107] .
106
Ghent]. W. Our benevolent feudalism («Uebersicht», № 140). P. 163. Abram S. Hewitt Labour and Capital («Uebersicht», № 52). P.XLII/III.
107
Президент Dartmouth College’a в Ганновере (New Hampshire) Lab. Bull, of Mass. 33, 241.
III. Бегство рабочего на свободу
Как бы, однако, ни были заманчивы искушения, с которыми подходит капитализм к рабочему, какое бы влияние ни оказывали они на более слабые характеры, все-таки едва ли их одних было достаточно для того, чтобы сделать из рабочих всех почти слоев тех мирных граждан, какими они являются в действительности. И, с другой стороны, должно было что-нибудь влиять на рабочего, чтобы он примирился с существующим экономическим строем, или, по крайней мере, не становился бы во враждебное к последнему положение. Ведь и американский капитализм также накладывает на человека цепи, и американский капитализм также не может отрицать тех рабских условий, в которых он держит рабочего; и у американского капитализма были периоды застоя со всеми своими гибельными последствиями для рабочего: безработицей, понижением заработной платы и пр. Тогда, конечно, оппозиционное настроение должно было бы проявиться, по крайней мере, у лучших людей, если бы как раз наиболее сильные, наиболее предприимчивые, наиболее дальнозоркие не имели возможности уйти из цепей капиталистического хозяйства, или, по крайней мере, из узкого круга заработной платы.