Избранные стихи Черниховского
Шрифт:
Как подобает в дому богача. И с веселием гости
Сердце свое услаждали, усердно кричали: "Лехаим",
Не забывая о яствах и устали как бы не зная.
Дочиста съели закуску, а музыка им исполняла
Цадиков нежные песни, напевы хазанов, романсы,
Песни цыган удалые, а также отрывки из опер.
После внесли в балаган благовонные рыбные яства,
Те, что слюну вызывают и запах далеко разносят.
Был тут отличнейший карп, украшенье днепровской стремнины,
Славно
Радость еврейского сердца, — острейшим набитые фаршем.
Не было тут недостатка и в рыбах помельче: был окунь,
Широкогрудый карась, и судак, и лещ серебристый.
И наслаждался народ, и все поварих похваляли.
И не отстали от рыбы, пока ничего не осталось.
Начисто рыбу прикончив, народ отдыхал, и тогда-то
Выступил Есель-бадхан, на высокую встал табуретку
И забавлял он гостей, и показывал фокусы. Просто,
Можно сказать, чудеса он проделывал. Юкелю-служке
Дал он кольцо — и исчезло оно, а нашлось почему-то
У Коренблита в густой бороде; он часы Мордехая
В ступке совсем истолок — а часы у Гейнова под мышкой:
Вот вам, целехоньки, ходят, футляр и цепочка на месте.
И удивился народ и ревел от восторга. А Есель
Взял у невесты платочек и сжег его тут же на свечке,
Даже и пепел развеял — и что же? Платочек в кармане
У Кагарницкого — вот он. И видел народ, и дивился,
Хлопал бадхану в ладоши. А дальше и больше. Велел он
Чтоб длинноносый Литинский чихнул. Тот чихнул, а монеты
Так и посыпались вдруг из огромных ноздрей, где торчали
Клочья волос седоватых. Дивились — и били в ладоши.
Глупого Юкеля Есель позвал и сказал ему: "Юкель,
Хочешь, тебя научу я проворной и легкой работе?
Хочешь фотографом быть? Повторяй же за мною движенья.
Вот прикоснусь я к тарелке, а после к лицу. Повтори-ка!"
Есель мизинцем провел по донышку мелкой тарелки,
После чего прикоснулся к румяному носу. И Юкель
Тоже провел по тарелке и по носу. Глядь — на носу-то
Черная линия. Есель провел по тарелке и по лбу,
Юкель проделал все то же — на лбу у него появилась
Черная линия. Притча! Не мало народ подивился:
Есель по-прежнему бел, а тот все чернеет, чернеет...
(Юкеля Есель провел: закоптивши дно у тарелки,
К ней прикасался он только мизинцем, никак не иначе, —
А по лицу проводил указательным пальцем.) А Юкель
Мазал себя и чернел, а народ надрывался от смеха.
Юкель таращил глаза, стараясь постигнуть причину
Этого хохота... Вдруг — появились огромные миски
С супом, и запах его по всему балагану разнесся.
Хохот мгновенно затих. Занялись изучением супа.
Очень хвалили его за навар, за чудесные клецки, —
Музыка ж громко играла, пока не покончили с супом.
Есель тогда подошел ко столу посреди балагана
И возгласил громогласно: "Дары жениху и невесте".
Вышел Рефуэл Хотинский с подносом и круглою чашей.
Их он поставил на стол, повернулся — и молча на место.
Поднял подарки бадхан, показал их народу и молвил:
"Дядя дарит жениху: знаменитый богач, всем известный,
Рабби Рефуэл Хотинский, Серебряный гадас [64] , а также
Чудной работы поднос!" — А музыка грянула тушем.
Вышел Азриэл Мощинский, тяжелых подсвечников пару
Молча поставил на стол, повернулся — и молча на место.
Поднял подарки бадхан, показал их народу и молвил:
64
Гадас – сосуд для пряностей, которые нюхают в субботу после обрядов.
"Друг жениха преподносит: известный богач, именитый
Рабби Азриэл Мощинский. Старинных подсвечников пара,
Чудной чеканной работы!" — А музыка грянула тушем.
Так-то один за другим подходили и клали подарки
Гости, родные, друзья. Дарили, смотря по достатку,
Золото, утварь, кредитки, хрусталь, серебро, безделушки.
Только уж после того, как закончились все приношенья,
Подали слуги жаркое, и запах приятный разнесся
По балагану волною. И каждому подали гостю
(Без исключения всем!) по куску ароматного мяса.
Ел, насыщался народ и обильно вином услаждался.
Только родные невесты за стол не садились ни разу,
Ибо служили они приглашенным гостям, угощая,
Напоминая о водке, о мясе, о разных приправах,
Зорко следя, чтоб вина достаточно было в графинах:
Все, как обычай велит, чтоб не вышло обиды иль гнева...
Так-то венчальный обряд справляла семья Мордехая.
Только слегка подкрепилась капелла закуской и водкой, —
Вот уже встала невеста среди балагана, готовясь
К танцу кошерному. В ручке держа белоснежный платочек,
Элька стоит, смущена, лицо от стыда наклонила.
Темную, темную тень ресницы бросают на щечки.
Грянули туш музыканты, и бал начался полонезом.
С места поднялся раввин реб Рефуэл, и медленным шагом
К Эльке приблизился он, и рукою взялся за платочек;
Важно степенно они три медленных сделали тура,
Весь обходя балаган, — и хлопали гости в ладоши.